— Курх?
С трудом преодолевая сопротивление ветра, птица опустилась ниже и обернулась. Зимний дух, мой муж стоял в нескольких шагах от меня. Ветер бил и терзал его тело, плащ за спиной духа развевался как чёрные крылья, но Курх держался ровно, словно не замечая буйства стихии. Глаза его неотрывно смотрели на меня. Он что-то кричал, но ветер, злой и беспощадный, уносил его слова прочь.
Почему он не подходит ко мне? Почему я не слышу ни звука?
Я вновь обернулась к Аки. Волчий Пастырь был спокоен и печален.
— Ты сама не пускаешь его, малышка.
На Курха было жалко смотреть. Казалось, он держался из последних сил, его била крупная дрожь, глаза и лицо раскраснелись от ветра и слез. Снег резал его кожу, оставляя кровоточащие борозды. Но он все кричал и кричал, словно не понимая, что я не могу его услышать. Отказываясь понимать.
"Почему, Курх, — хотелось спросить мне. — Зачем ты здесь, почему вернулся после стольких лун, для чего пытаешься спасти? Для чего нужна тебе я, постылая, нелюбимая жена, нежеланный ребенок?"
— Он чувствует свою вину. И не перенесет, если потеряет ещё и тебя, — услышала я голос Аки. — и тогда Зима станет не долгой, а бесконечной.
Я смахнула со щек соленые капли.
Курх смотрел на меня с отчаянием и мольбой.
Внезапно стало тихо. Ветер, снег — все исчезло в одно мгновение. Аки, я и Курх замерли посреди серебристого тумана.
— Курх, — тихо сказала я, но в этой оглушительной пустоте слова прозвучали как удары гонга. — Назови хоть одну причину, почему я должна вернуться.
— Я люблю тебя, — так же тихо ответил он.
Ветер молчал, всего на одно мгновение умерив свой пыл после этих слов. Но Курху хватило этого мига, чтобы преодолеть разделявшее нас расстояние и сжать меня в объятиях.
— Никуда больше не отпущу, Сирим, девочка моя, вернись со мной, я люблю тебя, ты так нужна мне, — торопливо шептал он, покрывая моё лицо поцелуями. Я чувствовала жар его тела и, согретая этим теплом, вновь начала проваливаться в пустоту.
— Вот и хорошо, вот и славно, — в голосе Аки слышалось облегчение. Мы ждем тебя на той стороне, малышка.
Приоткрыв глаза, я увидела над собой знакомый низкий свод бани. Запах ароматного пара окутывал, щекотал ноздри. Курх, баюкавший на коленях мою голову, с облегчением вьдохнул, поняв, что я, наконец, очнулась.
— Ну вот и все, девочка моя, вот и все. Самое худшее позади.
Моих безвольных пальцев коснулась мягкая шерсть Айни. Волчица
ласково потерлась о ладонь. Хранительница, державшая мою дочку, завернутую в расшитые одеяльца, тоже подошла ближе, показывая мне ребенка. Я так хотела протянуть к ней руки, но сил едва хватало на слабую улыбку.
