— Значит, будем наблюдать за ней день и ночь, если потребуется, от первой луны до самых родов.
— Как ты себе это представляешь, Рысь? Оставим её здесь, в серединном мире? — скептически выгнула бровь Айрын.
— Да, если потребуется, — отрезала Лелеке. — Я тоже могу остаться, чтобы помочь тебе. А род присмотрит за девочкой.
— А что же Курх? — задал вопрос Гор. — Вы забываете, что Зимний дух тоже имеет право голоса, сестры.
— Положение отчаянное, и не Ворону сейчас оспаривать наши решения.
Я слушала Хранительниц, и в душе против воли поднималась волна упрямого гнева. Какое право имели эти женщины распоряжаться мной, Литой и Курхом? Я чувствовала себя как тогда, перед родами Литы, когда Айни и Айрын тоже пытались решить мою дальнейшую судьбу так, словно моё участие в этом было вовсе не обязательно. Но я уже давно не была той маленькой, растерянной, брошенной девчонкой.
— Айрын, Лелеке, — мой голос был тихим, но обе Хранительницы тут же оборвали разговор, синхронно повернув головы в мою сторону. — Я понимаю, вы думаете о благе всех людей, населяющих наш край. Я видела, как тяжело живется тем, кто остается без помощи и защиты. Лита — будущая Хранительница, и я осознаю, что одной ей не справиться, и что мой долг Зимней жены — дать серединному миру как можно больше молодой крови Ворона, детей, способных прожить долгие Зимы и поделиться своей мудростью с теми, кто никогда не видел Весны или Лета.
Я ненадолго замолчала.
— Но превращать нас с Курхом в племенных животных я не позволю. Я хочу большую семью, хочу, чтобы у Литы появились братья и сестры, если боги подарят мне такой шанс. Но не заставляйте меня отказывать вам только потому, что вы ставите мне условия, которые я не могу принять.
— Может, тогда мне стоит обсудить этот вопрос с Вороном? — сощурила глаза Лелеке.
Я подумала о муже, о затаенном страхе, который видела в его глазах, когда нам выпадала редкая возможность разделить момент близости. Даже туман, коварный туман, способный поглотить любого смертного, казалось, пугал его меньше. Это печалило меня, но я не торопила ни себя, ни его. Представить себе, что будет, если Курху начнут выставлять условия, если предложат оставить нас с Литой в серединном мире, разрушая хрупкое счастье, что мне с таким трудом удалось выстроить… немыслимо.
И вовсе не так я представляла свой разговор с Хранителями, не об этом хотела узнать от мудрейших из людей, проживших не одну Зиму.
— Нет, — твердо ответила я. — Ни вам, ни кому-либо еще я не даю разрешения говорить об этом с Курхом. Я должна сделать это сама.
