— Вот это да! — восхищенно произнес Ромас.
— Прости, я не виноват! — передразнил его Йонас.
Как назло, у Ромаса перестало клевать, зато Йонас не успевал вытаскивать ершей, плотвичек. Над озером раздавались радостные возгласы:
— Прости!.. Извини!..
Зигмас тоже притащил удочку. Понаблюдав, как они рыбачат, поддразнивая друг друга, он сказал:
— И мне охота с вами, только вот как это червяка привязывают?
Ромас показал, где лучше встать, насадил Зигмасу наживку, и тот забросил удочку. Он терпеливо стоял в воде, уперев конец удилища в живот, но рыба не клевала. Тогда Зигмас положил удочку плашмя на воду.
— Пусть сама собой ловится, чего ее держать, даром мучиться.
— Это не дело, только всю рыбу нам распугаешь, — напустился на него Йонас. — Ступай-ка лучше отсюда.
Вдруг поплавок качающейся на волнах удочки нырнул, затем снова всплыл и запрыгал по воде.
— Ого-го!.. — взвизгнул Зигмас.
— Подсекай!.. Тащи!.. — одновременно закричали Ромас и Йонас.
Зигмас изо всех сил потянул на себя удилище. В воздухе мелькнуло что-то черное, длинное — сорвавшись с крючка, оно упало прямо Зигмасу под ноги.
— Змея, змея! — испуганно заорал горе-рыбак и, бросив удочку, кинулся наутек.
Тем временем выброшенный на берег угорь, извиваясь, полз к воде. Оставалось совсем немного, но тут подскочили Йонас и Ромас, отшвырнули его назад, а потом подняли и понесли к палатке.
— О-о, да это anquilla, anquilla, — видимо понаслушавшись разговоров отца-биолога, произнес по-латыни Костас.
Угорь был длинный, около полуметра. Темный, блестящий и скользкий, он извивался, норовя ускользнуть.
— Представляете, человек впервые взял в руки удочку, — удивлялся Ромас. — Не знал даже, как червяка «привязать». Именно таким и везет, прямо зло берет.
— А Зигмас где же? — огляделся по сторонам Йонас.
Тот стоял поодаль, за кустом. Узнав от ребят, что это не змея, а угорь и что не всякому удается его поймать, Зигмас загордился.
Рыбы наловили вдоволь, и все дружно принялись ее чистить. Потом разбрелись по лесу и стали собирать валежник для костра. А Ромас даже вырвал с корнем трухлявый пень и притащил его к палатке.
На полянке горел костер, из которого с треском взлетали вверх снопы искр. По обе стороны костра были воткнуты две рогулины, через них перекинута жердь, а на ней висел котелок. Языки пламени лизали его бока, и он, совсем недавно еще такой новенький и блестящий, на глазах покрывался копотью.
Туристы уселись вокруг костра. Ромас с Зигмасом подбрасывали в огонь хворост, Йонас, признанный кулинар, сгребал деревянной ложкой пену, и только один Костас ничего не делал. Он сидел на земле, прислонившись спиной к пеньку, и о чем-то мечтал. В котелке, где варилась уха, забулькало. Предусмотрительный Йонас не забыл взять с собой картошку, перец, лавровый лист, и теперь от котла исходил такой аромат, что у ребят слюнки потекли — ждать становилось все труднее. Но Йонас продолжал не спеша снимать пену, снова и снова пробовал суп, а потом, причмокнув, преспокойно усаживался в сторонке. Терпение у Зигмаса лопнуло:
