Инспектор с улыбкой наблюдал за их приготовлениями, потом высунулся из машины и крикнул ребятам:
— Как доберетесь до места, смотрите не мусорьте, лес не разоряйте. Может, и я как-нибудь наведаюсь к вам порыбачить.
Солнце висело у них прямо над головой, от изнуряющего летнего зноя поклажа казалась втрое тяжелее, и первый километр пути туристы преодолели с трудом, взмокли от пота. Расстегнули рубашки, закатали рукава.
Йонас выскочил на середину тропы и воскликнул:
— Вот бы так всю жизнь путешествовать! Шагать и шагать куда-то, что может быть лучше!
— И романы приключенческие читать — про разбойников и головорезов, — ехидно добавил Зигмас.
— Ты, что ли, их не читаешь? И другие тоже? У Ромаса вон целая библиотека уже набралась.
— У него и другие книги есть.
— Много у тебя с собой этих разбойников и сыщиков? — похлопывая по туго набитому рюкзаку Йонаса, шутливо поинтересовался Костас.
— Есть, да не про вашу честь, — огрызнулся тот. — Напроситесь еще у меня, умолять будете, — и Йонас многозначительно посмотрел на друзей.
— Подать сюда музыку! — воскликнул вдруг Костас.
— Чем прикажете играть? Может, ногой? Руки-то заняты.
Тогда Костас опустился на колено и театрально произнес:
— Конь перед вами — не хватает недоуздка.
Недолго думая Зигмас набросил ему на шею свернутую палатку. Костас вскочил и, шатаясь под ее тяжестью из стороны в сторону, помчался вперед.
Все удивленно переглянулись. Костас, воплощение серьезности, обычно такой сдержанный, сейчас резвился как жеребенок.
Зазвенела гитара, и Зигмас звонким тенором затянул песню:
Родина моя, поля и нивы.
Зеленеет у дороги ива…
Друзья шагали под музыку, и теперь с каждым шагом идти становилось легче.
На шоссе с ухабистой проселочной дороги с пыхтеньем выполз трактор, таща за собой прицеп. Тракторист, вихрастый парень, высунувшись наружу, с любопытством разглядывал навьюченных путников.
— Эй, куда ползешь? — стараясь перекричать рокот мотора, спросил Ромас.
— На озеро, куда ж еще.
— Может, подвезешь?
— Коли подсобите, поехали.
— Это мы запросто!
Трактор остановился, ребята побросали в кузов-прицеп вещи и забрались туда. На дне кузова был рассыпан какой-то порошок, издававший противный удушливый запах. От тряски он рассеивался в воздухе, забивая нос, горло, разъедая глаза.
— Эй, как там тебя, стой, стой! — вытирая слезящиеся глаза, замолотил удилищем по крыше кабины Ромас.
Паренек обернулся, расплылся в улыбке и нажал на газ. Прицеп завихлялся, запрыгал как живой, в нем пытались удержать равновесие и падали незадачливые пассажиры. Ромас принялся дубасить своим удилищем паренька по спине, и только тогда трактор остановился. Ребята кубарем выкатились на дорогу.
