Но тут Ромас примирительно сказал:
— Ладно уж. С кем не бывает!
— Как хочешь, — махнул рукой Гогялис.
«Ну и хитер! — подумала Лайма. — Заступился за них перед Гоголем-Моголем и тем самым склонил на свою сторону. Глядишь, и друзьями станут».
И в самом деле, вскоре все добродушно болтали, Йонас показал свою шкатулку с рыболовными крючками, предмет его великой гордости. Каких там только не было: и серебристых, и отливающих золотом, и больших, и поменьше, с загнутым внутрь концом и с прямым стерженьком, с насечками, чтобы не сорвался червяк, с ушками и без ушек, а лишь со сплющенным концом… Все аккуратненько сложены: одни в целлофановых пакетиках, другие в малюсеньких пластмассовых коробочках.
Почти все карманные деньги Йонас тратил на крючки, а остальные снасти мастерил сам. Для этого требовались краски, лак, проволока, жилка… Да мало ли что нужно заядлому рыболову, чтобы перехитрить рыбу. Та, бедная, и не подозревает, сколько уловок и хитростей пущено в ход — лишь бы подцепить ее на крючок. Всем этим премудростям научил Йонаса отчим, с которым они обычно соревновались, кто больше наловит.
— Вот это коллекция! — восхищенно произнес Стасис, по прозвищу Рыжий, который еще недавно со злостью ставил поваленную палатку и обдумывал планы мести за свой позор. Его короткие взъерошенные волосы были такими огненно-рыжими, что издалека казалось, голова парня охвачена ярким пламенем.
— Лучше всего норвежские. И не ржавеют, и сталь хорошо закалена, да и наживка на них прочнее держится, не срывается, — объяснил Йонас и дал всем троим по крючку.
— Может, попробуем? — предложил рыжеволосый Стасис.
— Четырех поймали, и ни с места!
— А на что ловили?
— На червя.
— Так ведь сейчас самая плотва идет! Хлебный мякиш у вас найдется?
Йонас принес хлеба, и они выстроились с удочками в прибрежных зарослях среди желтых кувшинок…
Лайма увидела приближающегося Костаса с учебником в руках.
— Ну как, Костукас, все решил?
Тот молча кивнул.
— Вот и хорошо. А теперь помоги: нужно посудину найти, чтобы рыбу складывать.
Костас молча исчез и вскоре появился с котелком в руках. Они побросали туда рыбу.
— Глянь, какая красноперка красивая, плавники розовые, а сама золотом отливает.
Мальчик на рыбу и не смотрит: во все глаза глядит на нее, на Лайму. Однажды Костасу попала в руки небольшая открытка. Изображенная на ней киноартистка отдаленно напоминала Костасу покойную маму, портрет которой стоял в рамке на столе у отца. Они не были похожи, но Костас улавливал в них что-то общее: у матери были такие же удивительно спокойные и ласковые глаза.
