Асэби ушла из Летнего павильона недовольная.
– Знаете, она сказала, что из-за какого-то дела, к сожалению, не сможет присутствовать.
Не могла же Асэби передать слова Хамаю как есть. Вернувшись к месту проведения банкета, она вольно пересказала то, что было ей поручено, кое-как справившись со своей миссией посланницы.
Масухо-но-сусуки фыркнула: мол, я так и думала.
– Наверняка сказала что-нибудь вроде «Если бы у меня было столько свободного времени, я бы лучше развлекалась с лягушками».
Про себя Асэби захлопала такому близкому попаданию. Но, похоже, о манерах Хамаю уже давно все знали. Масухо-но-сусуки громко вздохнула:
– Вот уж правда начинаешь сомневаться, действительно ли она из благородных воронов. И от чайной церемонии тогда отказалась – уж не для того ли, чтобы скрыть незнание правил?
– И в самом деле, – согласно зашумели прислуживавшие Масухо-но-сусуки дамы.
– А как она говорит, вы слышали? И не подумаешь, что это девушка из хорошей семьи.
– А недавно даже ходила по галерее, накинув на себя всего один слой кимоно!
– Ах, как вульгарно!
– И при этом спокойно выходит во внутренний двор. Даже я покраснела!
– Интересно, что там у них за образование в Южном доме?
– Эдак они ничем не отличаются от воронов-простолюдинов!
Не обращая внимания на чувствовавшую себя неловко Асэби, придворные дамы из Западного дома болтали все быстрее и быстрее.
– А вы не думаете, вдруг она и правда… из простолюдинов?
– Но ведь такого не может быть!
– Говорят, раньше такое случалось. По крайней мере в те времена, когда моя бабушка служила при дворе. Когда рождалась некрасивая дочь, потихоньку покупали в веселом квартале младенца и удочеряли его.
– Но ведь это значило, что кровь дома не попадет в дом Сокэ.
– А для этого настоящую дочь во время представления ко двору отправляли вместе с приемной в качестве служанки. И если молодому господину приходилась по душе приемная, тогда потихоньку… понимаете…
– Да что вы!
– Невероятно!
– И тем не менее это правда. Говорят же, что в Южном доме все не отличаются изяществом? Нынешняя госпожа Летнего павильона, пожалуй, еще из лучших в этой семье. Я, конечно, говорю только о лице.
– Вы уверены, что только о лице? Кажется, вы оговорились – обо всем теле. Да и ладно бы тело…
– Значит, все-таки…
Когда все наконец согласились, что это возможно, послышался многозначительный кашель. Женщины удивленно обернулись: на них с важным видом смотрела старуха, сопровождавшая Сиратаму.
– Ах, в чем дело, госпожа Тя-но-хана? – спросила Кикуно, которая не участвовала в разговоре, однако слегка смутилась.
