), попытка сломить партийно-бюрократическую монополию власти в стране (сломившую его самого), попытка резко уменьшить военные расходы и демилитаризовать экономику (что вызвало противодействие военных кругов), нелепые столкновения с художественной интеллигенцией, рецидивы лысенкоизма, Карибский кризис (
16–28 октября 1962 г.), Московский договор о запрещении испытаний в трех средах (
5 августа 1963 г.) и продовольственные трудности 1963 года – весь этот противоречивый калейдоскоп, завершившийся падением Хрущева в октябре 1964 года, а в дальнейшем – приходом к власти консервативной партийной бюрократии, персонифицированной в лице Брежнева, с одновременным усилением роли военно-промышленного комплекса и КГБ».
Лев Альтшулер (из статьи «Рядом с Сахаровым» в книге [5]):
«С горечью Андрей Дмитриевич говорил мне, что для Хрущева понятие демократии было лишено всякого содержания. Никита Сергеевич думал и говорил примерно так: “Я же хочу добра советскому народу. Если мне посоветуют что-нибудь полезное, я это сделаю. Чего же еще нужно?” А то, что он может ошибаться в главном, было вне его понимания».
Сахаров:
«Положение осложнялось тем, что Хрущев с одинаковой энергией и упрямством проводил и свои правильные, и ошибочные идеи; таких у него было тоже более чем достаточно. Начав с необходимых стране реформ, с исторической речи на ХХ съезде, нанесшей удар по сталинизму, с освобождения политзаключенных – тех, которые еще остались живы в недрах ГУЛАГа, Хрущев не сумел найти себе опору в стране, не был достаточно последователен и проницателен. Ему просто не хватило сил и знаний, чтобы полностью оторваться от всех тех догм, которые были основой его деятельности раньше, когда он был “любимчиком” Сталина и исполнителем его преступной воли. Но от многих догм Хрущев отошел; именно это, вместе с природным умом и желанием оказаться на высоте положения, – источник его заслуг, которые перевешивают, как я считаю, на весах истории его ошибки и даже преступления. Вторая половина периода его власти, однако, больше изобилует ошибками и авантюрами. Тут сказались недостаток мудрых и истинно доброжелательных советников, потеря чувства реальности при видимости неограниченной власти. Все же то, что Хрущев вышел из Карибского кризиса, показывает истинный масштаб его личности – хотя он же и ввел мир в этот опасный “угол”» (о Карибском кризисе октября 1962 г. см. в главе 11).
Биологические последствия испытаний, конфликт с Хрущевым на встрече в Кремле 10 июля 1961 г. «Царь-бомба», XXII Съезд КПСС, трижды Герой социалистического труда – опять в Кремле. Трагедия «двойного испытания»: «Я упал головой на стол и заплакал», Московский договор о запрещении испытаний августа 1963 г.
