12 августа внезапно умер Артур Гриффит, с которым Коллинз вместе подписывал мирный договор. Гриффит упал без сознания, наклонившись завязать шнурки. Пришел он в себя уже в окружении докторов, но те не могли помочь. Гриффит снова упал, изо рта у него текла кровь, священник произвел срочное соборование. Он скончался. Ему был пятьдесят один год. Официальной причиной смерти объявили кровоизлияние в мозг, но едва ли не вся Ирландия знала, что Гриффит заработался до смерти.
Смерть Гриффита стала тяжелым ударом для его сторонников. Но самое страшное ждало впереди. Коллинзу тоже было суждено пасть жертвой гражданской войны до конца этого августа. На его жизнь покушались и прежде. В апреле он попал под выстрелы, выходя с друзьями из такси перед дублинским отелем. 11 августа Коллинз в сопровождении конвоя выехал из столицы, намереваясь проинспектировать юго-западные части армии. Весть о смерти Гриффита заставила его вернуться в Дублин, где готовились похороны, однако после Коллинз снова отправился в путь. В Корке он провел две ночи в отеле «Императорский», занятом солдатами.
Около семи утра 22 августа Коллинз покинул отель в сопровождении верного товарища Эммета Далтона и маленького конвоя из мотоциклов и машин, одна из которых была бронирована. Они намеревались проехать по территориям, наиболее яростно настроенным против мирного договора. Через час Коллинз ненадолго остановился в крохотной деревушке Билнаблат. К этому времени подавленность и недомогание, от которых он страдал последние недели, как будто оставили его. Заглянув позже в паб, которым владел его кузен Джеремайя, он как будто находился в приподнятом настроении. «Я все устрою, – слышали от него посетители паба. – Я положу конец этой проклятой войне». Тот факт, что Коллинз появился на враждебной территории, не укрылся его недоброжелателей. Они замыслили устроить засаду неподалеку от Билнаблат, если конвой поедет обратно в Корк той же дорогой. Здравый смысл должен был подсказать Коллинзу избрать другой путь, и до сих пор неизвестно, почему он поступил иначе. Возможно, другого пути и не было. Немало местных дорог перегородили, а мосты взорвали.
Как бы то ни было, конвой снова приблизился к Билнаблат вечером, около половины восьмого. К тому времени многие члены ИРА, сидевшие в окрестностях деревни целый день, уже оставили посты: они решили, что Коллинз и правда выбрал другой маршрут. Но некоторые еще оставались, ожидая в засаде, и при виде конвоя они открыли огонь. Эммет Далтон было приказал водителю: «Жми, словно черти за тобой гонятся!» – но Коллинз перехватил приказ, крикнув: «Стоп! Мы дадим бой». Выстрелив в ответ из-за своей бронированной машины, Коллинз увидел, что противник меняет позицию. Он пробежал по дороге около тринадцати метров, упал на землю, продолжая стрелять. По словам Далтона, вскоре после этого он услышал слабый возглас Коллинза: «Эммет, я ранен». Подавшись на звук, Далтон увидел Коллинза: тот лежал лицом вниз, в голове зияла рана. Несмотря на то, что Коллинз отозвался на прикосновение, Далтон понял, что тот умирает. «Очень осторожно я положил его голову к себе на колено, – позже напишет Далтон. – Я пытался перевязать рану, но это было очень сложно: она была чудовищно велика. Я так и не справился с этой задачей. Глаза генерала закрылись, а лицо стало мертвенно-бледным».
