Глядя из нашего века, Фицджеральд и Хемингуэй видятся двумя титанами американской литературы двадцатых годов. Но в 1922 году они не казались столь титаническими. Как мы видели, публика прославляла Фицджеральда за «Прекрасных и проклятых», он и его жена были несомненными звездами. Но до «Великого Гэтсби», его признанного шедевра, оставалось еще три года. А Хемингуэя и вовсе не знал никто, кроме тесного кружка американцев в Париже. Первая его книга, незамысловато названная «Три истории и десять поэм», выйдет только в будущем году, да и то скромным тиражом в триста экземпляров. (Писательская карьера Хемингуэя пострадала от неприятного случая, произошедшего в декабре 1922 года: украли саквояж, где хранилось большинство его рукописей, включая первый роман.) Для большинства американцев, интересовавшихся развитием национальной литературы, главным романом того года стал, пожалуй, «Бэббит» Синклера Льюиса, вышедший в сентябре. Это был беспощадный сатирический портрет американского Среднего Запада с его материализмом, нигилизмом и самодовольством – и копий было продано втрое больше, чем «Прекрасных и проклятых», которые и сами были бестселлером. Словом «бэббитщина», произошедшим от имени главного героя, вскоре стали пренебрежительно называть бездумный конформизм и приверженность материальным ценностям на Среднем Западе. Читатели разделились на два лагеря: одни видели в «Бэббите» безобразные нападки на ценности простых американцев, а другие считали, что роман гениален. Льюис впечатлил и коллег по цеху. Герберт Уэллс говорил о «Бэббите», что такого великолепного романа он давно не читал. Сомерсет Моэм считал его «чистым и совершенным произведением искусства». С энтузиазмом встретили «Бэббита» даже в большевистской России, где он скоро вышел в переводе. Лев Троцкий сказал в интервью, что нашел книгу «любопытной и познавательной, хотя и слишком буржуазной». Сегодня Льюис во многом забыт, а в 1920-х годах его то и дело называли величайшим романистом Америки. В 1930 году он станет первым американским писателем, который получит Нобелевскую премию по литературе.
28 марта Владимир Дмитриевич Набоков, либеральный политический деятель и журналист, живший в эмиграции в Берлине, явился на конференцию в филармонию послушать выступление другого эмигранта, Павла Милюкова, основателя конституционно-демократической партии. Во время мероприятия к сцене подошли двое, громко распевающие монархический гимн. Это были крайне правые активисты-антисемиты Петр Шабельский-Борк и Сергей Таборицкий. «Мщу за царскую семью и за Россию!» – крикнул Шабельский-Борк и выстрелил в Милюкова, но промахнулся. Набоков, сидевший рядом с Милюковым, спрыгнул со сцены и попытался вырвать оружие у неудавшегося убийцы. Он повалил Шабельского-Борка на пол, но в эту секунду второй стрелок, Таборицкий, решил освободить своего сообщника и трижды в упор выстрелил в Набокова. Две пули угодили в позвоночник, одна прошла через легкое и сердце, и Набоков почти мгновенно скончался. В поднявшемся переполохе Таборицкому почти удалось скрыться, смешавшись с толпой, но какая-то женщина увидела его и храбро крикнула: «Вот убийца!» Таборицкого схватили, через некоторое время был пойман и Шабельский-Борк, но ни тот, ни другой не хотели сдаваться без боя: еще семь зрителей оказались ранены.
