— А теперь вторую! — встрял неугомонный Юра. Прошла вторая волна зноя, почти столь же непереносимая, но после нее на коже обильно выступил пот, принесший облегчение. Юра плескал еще пару раз, что мученики стоически выдержали.
— Ну, первый пот сошел, теперь можно подышать на улице, — объявил Юра. Упрашивать никого не пришлось. Путаясь в полах, выбрались на волю и, рассевшись на загодя притащенном длинном сухом стволе, стали жадно вбирать и легкими и кожей свежий, ласковый, чуть обдувающий воздух. Хорошо!
Впрочем, минут через пять ноги стали внятно покусывать комары да и тела уже подостыли. Волей-неволей пришлось возвращаться в пекло. Против ожидания в палатке оказалось хорошо: тела восприняли тепло как неожиданное блаженство, укусы скоро забылись…
— Ну что, согрелись? — для формы спросил главный банщик. — Тогда разобрали веники и будьте наготове. Поехали!
И он плеснул на каменку от души. Снова хлынул влажный жар, который встретили в пять веников. Жар метался от телу к телу, лез к потолку, прятался в углы и вбирался, вбирался в поры…
— А ну-ка вдогоночку! — не отставал от каменки Юра, и экзекуция началась по новой…
— Хорош, — первым не выдержал Петрович и полез на выход. За ним и другие. Но свежести воздуха явно было мало.
— Э-эх! — крикнул Юра и бухнулся с обрыва в темную глубокую протоку. Тотчас он вынырнул, рванул к берегу и, вылезши, бегом кинулся по свежеустроенным ступенькам на обрыв и далее к бане.
— Ловим иголочки! — крикнул он и скрылся в палатке.
Ласточкой сверкнул в воздухе Малевич, а за ним метнулся и Карцев. Холоднющая вода обожгла тело, перехватила дыхание, заставила резко вынырнуть и плыть к берегу. Жаркого дурмана как не бывало. Он бодро юркнул в палатку и проскочил мимо Юры в свой угол. Кожу тотчас непривычно закололо изнутри — впрочем, небольно. Это состояние длилось не больше минуты, а за ним пришло блаженное тепло. Дышалось на удивление легко, свободно, глубоко.
Тем временем в баню вернулись все, и Юра завел прежнюю канитель с паром. На этот раз парились уже не наспех, от души. Потом вновь ныряли и вновь парились… Глотки их явно прочистились, голоса посочнели. Хотелось петь.
— Во ку-, во ку-узнице, — вдруг начал Юра и все дружно подхватили:
— Во ку-, во ку-узнице, во кузнице молодые кузнецы, во кузнице молодые кузнецы!
— Они, они-и куют, — вновь вывел Юра и все продолжили:
— Они, они-и куют, они куют, приговаривают, они куют, приговаривают…
Ожидающие по палаткам своей очереди заулыбались:
