— Наверно, должен, — замялся юноша. — Только сколько его там?
— Проконтактируй с минералогами и, в случае чего, пусть они срочно закажут партию асбеста с Урала — Куманин все издержки оплатит. Ладно, мне пора ехать в другое место…
Под другим местом он разумел дом Мещерских: Лиза, наверняка, закипает, не наблюдая мил друга под окнами, да и самого туда уже потянуло. По дороге он сделал две остановки: в Торговых рядах, где купил складную металлическую лестницу, гитару и пончо, а также у модной парикмахерской. На Пречистенке, уже в густых сумерках, он надел лохматый парик и обширную бороду, напялил пончо, подошел к заветному окну с гитарой, заиграл на латиноамериканский манер и через некоторое время взвыл:
— Как прекрасны твои очи
Под собольими бровями
Под высокими бровями
Как прекрасны оба глаза!
Ты сюда же хочешь глянуть,
Только ты ведь своенравна
Только ты так своенравна
Что и виду не подашь?
И взвыл:
Малаге-е-е-нья капризуля!
Обожаю твои губы,
дай же мне свои ты губы
Маленькая капризуля!
И еще скажу тебе я
Все, что я сейчас имею
Даже что иметь я буду
Все у ног твоих забуду-у!
Только тут окно Лизы открылось нараспашку, и она высунулась наружу (в пеньюаре), восклицая:
— Так вот кто устроил этот балаган! Я не верю своим глазам, Максим! То опять пропал из виду, а тут нате вам, явился и еще в таком маскараде!
— Вам не понравилась эта мексиканская песня? — спросил Макс, снимая бороду. — Я столько сидел над ее переводом! А музыку с каким трудом осваивал — не передать!
— Песня, надо сказать, замечательная и вы исполнили ее с душой, — смягчилась Лиза. — Но при этом переполошили весь дом. Я слышу, что мать ко мне уже мчится. Надевайте бороду обратно!
Едва Макс успел выполнить ее приказание, как из окна выглянула Елена Ивановна, тоже в пеньюаре.
— Вы кто такой, сударь? — строго спросила она. — Чего ради вы воете под нашими окнами?
— П-простите, м-мадам, — изобразил Макс поддатого. — Душа поет! Как вы можете спать в такую ночь?
— Идите прочь, пьяница! Пойте где-нибудь в другом месте! Иначе попадете в околоток!
— С-слушаюсь и п-повинуюсь, сударыня, — поклонился Макс, повернулся, не забыв мотнуться в сторону, и пошел в сторону Хамовников, перебирая на гитаре и напевая «Во саду ли в огороде». Минут через десять он крадучись возвратился, посмотрел на уже темное окно Лизы, поднял лежавшую все это время вдоль дома лестницу, разложил до необходимой длины и, забросив гитару за спину, стал взбираться к окну. Побарабанив пальцами по стеклу, стал ждать, а увидев подошедшую девушку, помаячил «Открывай».
