Какие-то чумазые казаки им, конечно, не соперники, будет где разбежаться глазам, воспламениться сердцам и, быть может, порезвиться дланям. Так что полк мигом взлетел на конь и порысил через пущу к Неману, где при впадении речки Гожанки стоит древний то ли русский, то ли литовский, а ныне все-таки польский город…» На этой фразе Городецкий придержал свое перо, перестал улыбаться и взялся за толкование китайского гороскопа, давно им обещанного читателям «Молвы».
Глава семнадцатая
Ржевский появляется на сцене
Весь следующий день у Максима оказался фактически свободным, и он с удовольствием продолжил свой новый роман.
По случаю уже летней теплоты полк разбил палаточный лагерь на западной окраине Гродно, за речкой Гожанкой, на лужайках среди тенистых рощ. Впрочем, после визита полковника Новосельцева к губернатору Ланскому офицеров полка определили на постой в приличные дома Гродно. Собираясь на постой, молодые оберофицеры 1-го эскадрона 2-го батальона оживленно переговаривались. Вдруг два корнета спросили у ладного, с уверенной повадкой поручи-ка:
— Ржевский! Вам, разумеется, повезло больше всех? Небось, к самому губернатору попали, у которого две дочки невестятся?
— Это не везение, это мука, — сказал с улыбкой поручик. — Похоже на вазочку с вареньем, которая заперта в буфете, за стеклянной дверцей: очень захочется лизнуть да стекло не пустит.
— Не надо вешать нам лапшу на уши, — возмутился Алексей Бекетов. — Уж вы-то найдете способ как полакомиться, не разбив стекла! Примеры были!
— Все мы помним ту евреечку из Луцка, дочь раввина! — захихикал Сашка Арцимович. — Уж такая была недотрога сдобненькая, ни на кого глаз не поднимала, а на вас подняла! А потом подняла и окошечко в светлицу! Ночью, конечно!
— Я разве вам об этом говорил? — нахмурил брови Ржевский.
— Так мы проследили за вами, а потом подсмотрели…
— Ай молодцы! — с непонятной усмешкой сказал волокита. — Впрочем, может эта наука впрок вам пойдет…
— Но что вы ей такого сказали, что она поплыла в руки?
— Спросил, как ей удается так легко идти, что на снегу не остаются следы?
— А она?
— Она обернулась, потом посмотрела на меня и обвинила в обмане.
— А вы?
— А я сказал: зато я увидел наконец ваши бездонные синие глаза и очаровался на всю оставшуюся жизнь! А еще я увидел прядь волос, подобных благородному черному шелку, краешек бархатистой щеки, при сравнении с которой увянет самая прекрасная роза, а теперь еще вижу жемчужные зубы за упоительными губками, раздвигающимися в улыбке…
