— Мэтью! Ты мой наставник, ты и предложи!
— Да, да, естессно! Сама садик я садила, сама буду поливать…
— Что за галиматью ты опять несешь, Мэтью? После отъезда Алекса ты сам не свой. А знаешь, что твой друг пытался меня соблазнить?
— Деньгами?
— Н-нет, денег он не предлагал. Наверно, постеснялся…
— Что ж, Дженни, ничего удивительного, ты ведь очень соблазнительно выглядишь последнее время. Привыкай, что мужчины всегда будут к тебе приставать с такими предложениями…
— Ты так спокойно об этом говоришь… Мне обидно, Мэтью!
— Но если сегодня ты понравишься этим парням, и они возьмут тебя в свой круг, мне поневоле придется отойти в сторону. К тому же я буду вынужден часто уезжать из Ричмонда по делам и даже не знаю, на какой срок…
— Я всюду буду ездить с тобой!
— Ох, Дженни… Здесь дамам не принято сопровождать мужчин на поле боя или в другие опасные авантюры.
— Зачем тебе ездить на поле боя, Мэтью?! Ты очень мирный человек, я давно это поняла… Нос того типа в Лондоне не в счет. К тому же тебя могут там убить! Не хочу, не позволю!
— С этим ничего не поделаешь, Дженни. Мир мужских отношений — суровый мир. Женщинам в него хода нет. Ждать, радоваться при встречах или горевать при расставаниях — вот современный женский удел. Ну и, конечно, растить детей — подлинную радость женского сердца…
— Дети… Я о них как-то еще не думала…
— Это правильно, Дженни. Ты сама еще ребенок. Тебе же нет двадцати лет?
— Восемнадцать будет в августе…
Глава девятая, в которой Дженни берет публику на абордаж
Музыканты уперлись. Как ни убеждал их Дмитрий в большой выгодности совместных выступлений, как ни предлагал прослушать одну лишь песню в исполнении Дженни (которая переминалась в отдалении, но все же на виду местных лабухов) — ответом ему было категорическое «нет». Тогда он плюнул мысленно в сторону квази-негров и пошел убеждать хозяина ресторана, мистера Мюллера. Немец посмотрел на Дженни, буркнул что-то одобрительное, но уговаривать музыкантов не стал. И лишь когда Лазарев показал ему золотой пятирублевик («Не Вы нам, а мы Вам, герр Мюллер, денежку за выступление дадим! Но если посетителям оно понравится, то мы споем еще одну песню!»), он подозвал старшего музыканта и, видимо, перегнул его через колено: тот махнул рукой и пошел к фоно. Ну, а Лазарев и Дженни пошли переодеваться в маленький закуток при баре.
Наконец они вышли к эстраде (Митя в маске, с гитарой, Дженни в укороченном платьишке с нашитыми живописными лохмотьями и с вдохновенно взбитыми волосами) и, дождавшись конца очередного бурлеска, заскочили на нее. Митя заиграл без объявления номера, а дерзкая дебютантка, поставив ногу в туфельке на стул, сказала «Я — Дженни» и, медленно шаря глазами по рядам зрителей, запела заговорщицким тоном свои «Мани». Окончание номера ожидаемо отметили ревом, топаньем, свистом и криками «Дженни!». Митя мельком посмотрел на Мюллера и тот поднял кверху большой палец. Тогда Митя вышел к краю эстрады и сказал:
