.
XII
На другой день, поехал я к Беберу, который крайне испугался, но утешился, узнав, что я с ним вместе буду. От него был у военного министра[163], который сказал мне по-немецки:
— Это все глупости; сердят государя, а в этом ваш Балашов великий мастер. Расстаться с Воейковым мне прискорбно будет: я к нему так привык.
Отсюда поехал я к министру финансов. Тотчас ввели меня в кабинет, и я вручил ему императорскую записку. Гурьев спросил у меня:
— Когда угодно вам получить деньги?
Этот вопрос меня ошеломил. Но я спохватился, сказав:
— Государю угодно, чтобы я их ныне получил.
— Вероятно, это вам? Мне приказано их представить государю.
Тотчас велено было одному чиновнику ехать со мной в казначейство, где мне немедленно выдали пять тысяч рублей ассигнациями. Я просто ничего не понимал. Отправить ли мне деньги через Зиновьева? Но приказа не было. Решился дождаться призвания.
Вдруг пришла мысль: не дано ли это мне, и не оканчивается ли тем моя придворная служба? Признаюсь: мысль это меня радовала; но денег без приказа оставить у себя нельзя. Дождусь: если не пришлет государь за мной, отправлю через Зиновьева.
Отношения мои к Балашову становились со дня на день хуже и затруднительнее. Он ко всему придирался и негодование свое обнаруживал так неловко, что я мог догадываться: верно, он узнал об отлучках моих.
Здесь нужно для пояснения обратиться к самому себе. Положено было, чтобы я вручал министру доклады, представляемые государю, всякий вечер в семь часов. Теперь, в этот час стал меня требовать к себе государь; какую причину я мог поставить на вид министру? Незадолго перед тем выпросил я себе в товарищи Фока[164]. Он женат был на дочери доктора Фреза в Москве. Фрез был доктором покойной моей матери, которая была крайне им довольна. Как будто в память усопшей матери, я предложил Фоку быть при мне, а он занимал незначительное место дежурного офицера, для записки получаемых и отправляемых министром писем. Я уповал, что он, из благодарности, меня не выдаст. Частые мои отлучки заставили меня открыться Фоку, и я предоставил ему, во время моих отлучек, ходить к министру с докладами, которые особенной важности не заключали[165].
Вечером в семь часов я был призван к государю. У маленького подъезда принял меня Зиновьев с сими словами:
— Государь приказал перед вами извиниться; неожиданно приехал военный министр с нужными делами. Государь просит вас здесь подождать.
Он ввел меня в маленькую уборную государя, где он изволил ежедневно переодеваться после прогулки.
