— Я русский, — отвечал Чичагов, — и кроме русского мундира никакого не надену; а какие причины не позволяют мне вступить в службу, имел я счастие представить вашему величеству в верноподданническом письме моем.
При этом воспоминании государь вышел из себя, с поднятой рукою пошел он грозно на Чичагова, который, отступая, сказал:
— Погодите, государь. Не унижайте того, указывая на орден Св. Георгия, что заслужено кровью, — и сняв с себя ордена Св. Георгия и Владимира и золотую шпагу за храбрость, прибавил: — Теперь можете забавляться.
Это еще пуще взорвало государя. Он бросился на Чичагова, ругал, бил его немилосердно, оборвал мундир, камзол и, уставши, старался вытолкать его в двери. Но Чичагов держался за фалду императорского сюртука. Они оба вошли в комнату, где стояли А. А. Нарышкин, граф Кушелев, Обольянинов и Кутайсов.
— Извините, — сказал им Чичагов, — он меня оборвал.
Государь толкнул его еще раз и с гневом вскричал:
— В крепость его!
Чичагов, обратясь к государю, сказал:
— Прошу книжник мой с деньгами поберечь, он остался в боковом кармане мундира.
Нарышкин дал Чичагову свой плащ, его посадили в карету и отвезли в Алексеевский равелин. Император Павел был только горяч, но, имея сердце добрейшее, не знал злости, коварства, и мщения. Первая минута его гнева была страшна; во вторую следовало раскаяние. Он стыдился, даже сердился на собственную запальчивость. Когда он успокоился, то приказал отвести Чичагову в крепости лучшую квартиру, доставлять ему все, что потребует, и позволить ему иметь при себе людей своих и вещи. На другой день отправил государь рескрипт к старику отцу его, адмиралу, жалуясь на упорство сына и изъявляя желание, чтобы он приказал ему служить. Старик адмирал отсылает царский рескрипт сыну, подписав под оным:
— Забудь, сын мой, обиды, нанесенный отцу твоему, и если служба твоя нужна Отечеству, то повинуйся воле царя.
Павел Васильевич, получив этот рескрипт с подписью отца, написал под нею карандашем: «Сын повинуется отцу», и отправил рескрипт императору.
— Добрый сын не может быть дурным подданным, — сказал государь графу Кутайсову, и Чичагов привезен был к императору прямо из крепости.
— Забудем старое, — сказал Павел Чичагову, — мы оба горячи, и оба исправимся[86].
Павел Васильевич Чичагов пожалован был в контрадмиралы со старшинством, получил орден Св. Анны 1-й степени и назначен в Англии командующим эскадрой.
К сим рассказам, выказывающим сердечную доброту, должен я упомянуть о тех, которые сопровождаемы были жестокостью исполнителей. Государь приказал возвратить из Англии тех флотских офицеров, которых императрица туда отправила, для практического изучения морской службы. В числе их был лейтенант Акимов, поэт, с восторженным воображением. Приехав из Англии и увидев все перемены, сделанные Павлом, ему казалось, что Россия выворочена на изнанку, и, узнав, что мраморная Исакиевская церковь довершена кирпичем, в порыве поэтического гнева и еще в духе английской свободы, написал и прибил к Исакиевской церкви следующие стихи:
