Однако есть и хорошие новости. Дэвид Брукс, пишущий для «New York Times», задает вопрос, могут ли технологические преобразования привести к фундаментальным изменениям в определении того, что люди ценят более всего. На сегодняшний день промышленная экономика привела к формированию у людей материалистического мышления, благодаря которому высокий доход и материальное благополучие стали синонимом качества жизни. Но в постиндустриальной экономике, основанной на научных знаниях и инновациях, где предельная стоимость цифровых продуктов и услуг практически нулевая, люди начинают понимать, что они могут значительно улучшить качество своей жизни без увеличения доходов. Это радикальное решение, хотя бы потому, что многие новые виды деятельности, которые обеспечивают качество жизни или счастье, не являются результатом непосредственно хозяйственной деятельности или работы в общепринятом смысле.
Можно, например, утверждать, что Facebook дарит счастье – но на Facebook работает очень мало людей. Это бизнес самоактуализации, он позволяет людям самостоятельно выразить себя.
В прошлом возникали огромные состояния за счет производства предметов, которые люди хотели получить. В будущем огромные состояния будут у тех, кто заставит людей самостоятельно хотеть. Более того, если простое человеческое счастье является производным помощи другим людям, то новая философия коллективного использования и сотрудничества может предвещать начало новой эры реализации потенциальных возможностей.
Независимо от обладания материальными благами, у большинства людей требования к жизни очень просты. Они хотят общения, поддержки и уважения со стороны семьи и друзей. Они хотят иметь важную и нужную работу, достаточно денег, свободу от насилия и жестокого обращения и общество, которое заботится обо всех своих членах. Люди также хотят иметь ясное представление о том, куда движется все сообщество, и быть частью чего-то значимого, большего, чем они сами – это может быть семья, организация, нация, вера или идея.
В случае с Ким Ю-Чулом и Чой Ми-Сан работа отсутствует, возможно, как и все остальное.
В окружающей нас среде, в отличие от нашей нервной системы, очень многое изменилось по сравнению с каменным веком. Мы по-прежнему жаждем близости с другими людьми, их внимания и любви. Это может измениться, но на данный момент это то, что отличает нас от наших машин. Мы никогда не должны забывать об этом, независимо от того, насколько удобными, эффективными и даже очаровательными будут эти машины.
