В «Файлах будущего» нет никаких пророчеств, написанных с целью продажи книги. Я по-прежнему терпеливо жду «распада и окончательного развала» Европейского Союза, а также того дня, когда «женщины с морщинами на лице будут признаны красивыми и желанными». Похоже, я допустил ошибку, считая, что мы уже достаточно устали от натянутых союзов и красавиц, созданных с помощью цифровой ретуши. Я также не вижу достаточной усталости от долгов – в этом случае подозреваю, что история скоро повторится в виде еще одного крупного финансового краха.
И все-таки основной причиной того, что книга «Файлы будущего» продается хорошо, на мой взгляд, стала эпидемия неуверенности и страха. Мир меняется, и читатели пытаются понять, к чему все идет. Книга смогла утешить тех, кто горевал о несбывшемся будущем, каким они его себе представляли.
Некогда далекое будущее казалось обнадеживающим и по большей части радостным. Было ощущение, что вот-вот начнется какое-то потрясающее действо. Но к концу 2007 года люди уже потеряли надежду увидеть летающие автомобили или получить в личное пользование реактивные ранцы. Все, что они хотели знать – хорошо ли все закончится? Приведет ли весь этот шквал открытий к каким-то положительным результатам? Будут ли компьютерные спецэффекты, как и прежде, радовать и восхищать нас, или же компьютер из всепобеждающего героя превратится в зловещего врага, притаившегося за мерцающими экранами?
Скорее всего, этот антиутопический дискомфорт был связан с ощущением потери контроля над вещами. События разворачивались настолько стремительно, что большинство людей просто не успевали осознавать и принимать все изменения. Прошло то время, когда мы могли самостоятельно починить сломавшийся автомобиль, и совсем немногие из нас представляют себе, как работает видеокамера. Уже к 2007 году люди не просто перестали понимать значения многих выражений и фраз – таких, как, например, «кредитные дефолтные свопы» или «дополнительные факторы, связанные с квотами на выброс углерода», им практически требовалось высшее инженерное образование лишь для того, чтобы включить домашнюю стиральную машину. Скажите, нам действительно нужно более сорока режимов стирки, включая непонятную опцию «отложенный старт»?
Сложность как синоним инженерной нестабильности стала визитной карточкой начала XXI века. Весь привычный мир постепенно смещался к границам того, что мы считали нормальным. Людей, особенно тех, кого воспитывали в рамках аналоговой модели, встревожил ориентированный на Запад мир, где глобализация означала американизацию и
