— Я — последняя из рода Огури, чьи предки поклялись защищать свою вотчину и всех тех, кто на ней живет, поэтому говорю тебе, порождение: я не дам тебе поработить всех нас! Умри же, ёкай, — опалаяя меня своим, полным ненависти взглядом, торжественно возвестила, судя по всему, потомок здешних феодалов, не понятно почему последняя, правда, но как видно, в такие вот моменты пользующаяся полным повиновением всех окружающих, разом склонившихся перед… с виду всего лишь милой школьницей Сакурой.
Ну и как вот, спрашивается, жить, когда тебя все тянки так и норовят: либо захомутать, либо грохнуть! А? Эх, а так хорошо всё начиналось.
В ответ на столь проникновенную реплику той, что все еще испепеляла меня своими черными глазами, я лишь нежно поцеловал её, всё так же обнимаемую мной за тонкую талию, и провел рукой по щеке вызывающей у меня восхищение девушки, готовой пожертвовать собой ради благого, по ее мнению, дела, так как я всё еще легко могу смять её словно тростинку, и это для нее не секрет. А ведь всё это она затеяла ради того, чтобы спасти и оградить от какого-то мутного залетного хрена, которому, судя по всему, не составило бы труда и вправду поработить всех тех, кто сейчас поражен этими его непонятными спорами, и кого однажды поклялись защищать ее предки. Ах, какая девочка, какая девочка!
Но, увы…
Положив свою ладонь на правую кисть Сакуры и печально глядя в её округлившиеся глаза, я с грустной улыбкой сжал ручку красавицы и слегка прокрутив клинок, всё еще находящийся в моем, ключевое слово: основном сердце, извлёк его, всё так же сжимаемый пребывающей в ужасе девчонкой, однако нашедшей в себе силы отступить на пару шагов на своих дрожащих ногах.
… увы, я не впечатлительный юноша, а неоднократно битый жизнью прожженный циник, да еще и с недавних пор вроде как демон, а значит не смогу оставить без последствий содеянное, пусть и из благих побуждений, а посему:
— Эй ты! Да, я к тебе обращаюсь, маньячина, — обратился я к какому-то лысоватому, корявому и суетливому мужичку из толпы с редкими и выступающими из-под тонких губ кривыми зубами, а также с бегающими глазками за толстыми круглыми линзами очков, выбор на котором я остановил из-за души этого, если я верно интерпретировал её состояние, однозначно не достойного жить коварного серийного убийцы тех кто слабее, а попросту говоря, маньяка и похоже насильника. Глядя же на физические кондиции этого вот жалкого типа, я даже и думать не хочу: кто были его жертвы. Но нужно продолжать, поэтому указав на него говорю. — Ты видишь это тело? Оно жалкое и мерзкое! Нкогда ему не видать такой, как Сакура-сан. Но! Я могу всё исправить. Хочешь, чтобы Сакура-тян познала власть этого тела? Эти руки, и не только? Чтобы стонала и извиваться под его тяжестью, а возможно и молила о пощаде? Стала игрушкой и рабыней? Изведала всё то, что только может взбрести в эту голову, и с нею можно было бы делать всё, что только заблагорассудится? Повторюсь: ВСЁ! Любые желания можно было бы воплотить. А еще, это тело, так и быть, я сделал бы высоким, сильным и красивым, а при виде его даже самые лучшие красавицы как минимум задумывались. Я уж не говорю о том, что это тело стало бы практически неуязвимо как для клинков, так и пуль! Ну так как, ты готов заключить договор, и подарить ТАКОЕ будущее этому телу, в обмен всего-то на твою жалкую душу неудачника, которую я потом как-нибудь, уже после твоей смерти, заберу? Твое решение?
