«Комплимент торговца гильдии гарантированно безопасен. Свойства подтверждены. Дополнение к сделке гарантированно законами Станции», — тут же послышалось в голове.
На самом деле, этот подарок был очень кстати: я уже начинал чувствовать жажду. А до отправления самолёта оставалось ещё часов тринадцать.
Осторожно отвинтив крышку, я сделал небольшой глоток. На вкус вода как вода.
— Благодарю, — кивнул я, — очень признателен.
Торговец снова развёл в стороны нижние конечности. Я в ответ кивнул, попрощался и вышел из лавки.
Больше ни в одно заведение я зайти не рискнул. По правде говоря, и за этот визит я себя ругал на чём свет стоит. Это было слишком рискованно.
Всё оставшееся время я бродил по улицам станции, смешиваясь с толпой, использовав все известные мне приемы фиксации слежки и ухода от «хвоста». Впрочем, никаких признаков последнего я так и не обнаружил.
Вода, которую мне подарил торговец, похоже, действительно работала. Несмотря на многочасовые блуждания, я чувствовал себя на удивление свежим, когда явился на посадку.
Ничего похожего на регистрацию тут не было. Пассажиры в назначенное время просто подходили к нужному выходу на посадку. Это я узнал, разумеется, от справочника-переводчика.
Обратный билет, записанный на зелёный кристалл, тоже оказался бизнес-класса. Очень кстати. Лететь в экономе рядом с каким-нибудь чудищем было бы очень сомнительным удовольствием. Особенно во время приёма пищи…
Бизнес был совершенно пустым. Я оказался единственным пассажиром. Да и стюардесса оказалась в этот раз куда как приятнее: она походила на изящную антропоморфную белку в аккуратной синей форме.
Когда закрылся люк, она подошла ко мне, присела и спросила вкрадчивым голосом:
— Шампанское? Сок?
— А виски у вас найдётся? — ответил я.
— Односолодовый, — остренькая мордочка стюардессы расплылась в улыбке.
Говорят, если днём случается что-то очень необычное, проснувшись на следующее утро человек долго размышляет и сомневается: не приснилось ли это ему. Не знаю, может, у кого-то действительно так и происходит, но я никогда не страдал недоверием к собственной памяти.
У меня было по-другому. Я проснулся с осознанием больших перемен, после которых моя жизнь никогда не будет прежней. Похожее чувство у меня было, например, когда я впервые проснулся в лагере, где сдавал вступительные экзамены в Академию. Или после первой ночи в комнате в общежитии, которую я получил, явившись на место службы после выпуска…
