В этот момент Анна впервые поняла, как трудно скрывать от всех свои переживания. Ни доктор, ни она никогда никому не говорили о своей любви. Про себя Анна всегда смеялась над тем, что женщинам обычно необходимо было рассказывать кому-то о своих романах. У нее были две приятельницы, госпожа Вайсмюллер, старшая сестра, и госпожа Клаусс, жена хирурга, помощника Таубера. Иногда по воскресеньям она ходила после обеда к ним в гости или принимала их у себя, но ни разу не обмолвилась о своей связи с доктором Таубером, а те не осмеливались и намекнуть на нее, потому что даже в отношениях с подругами Анна Вебер, натура энергичная и властная, не терпела возражений и за словом в карман не лезла. Сейчас же ей было так необходимо сказать Эгону хоть слово, услышать его ответ. Но, неподвижно вытянувшись на кровати, она и рта не раскрыла. Она не может скомпрометировать его, не может скомпрометировать и себя, она похоронит их тайну в глубине сердца. Она знала, что о ней сплетничают и судачат за ее спиной. Но от нее никто ничего не узнает.
Длительное безделье, связанное с выздоровлением, пошло на пользу Анне. Она вернулась к работе с удвоенной энергией, с какой-то яростью к делу, горя желанием возместить Тауберу все, что он упустил за время ее отсутствия. Он нашел ее помолодевшей и красивой. Пристально смотрел он на ее исхудавшее лицо, на лысеющую голову, которая становилась похожа на голову бедного Йорика, и думал: «Как она умна! У нее лоб философа!» Но Эгон Таубер никогда не позволил бы себе противопоставить Анну Минне с ее узеньким, покатым лобиком, на который все еще кокетливо падали седые завитушки, за которым не таилось ни одной мысли.
Началась война. Кое-кто в городке словно охмелел от побед и никак не мог протрезветь. Порой на том, густо обсаженном естественными деревьями бульваре, где находилась клиника, звучали грубые победные песни, вслед проходящим воинским частям раздавались восторженные возгласы молодежи, возвращавшейся с военных учений. Персонал клиники теснился у окон, охваченный энтузиазмом или просто из любопытства, но доктор Таубер, погруженный в работу, оставался за своим письменным столом или, склонившись над ящиком с инструментами, готовил их к операциям. Он ждал, чем же все это кончится, он хотел знать, рядом с кем ему радоваться. Он уже пережил одну войну, которая закончилась поражением тех, кто торжествовал поначалу.
Для него так и осталось неизвестным, скольких усилий и какой изворотливости стоило Анне Вебер, как управляющей, добиться того, чтобы клиника и на этот раз осталась частным учреждением, чтобы, за исключением одного небольшого крыла, где находилось инфекционное отделение, куда доктор Таубер, будучи хирургом, даже и не заглядывал, ее не реквизировали в военных целях. Два врача были на фронте. Клаусс и Таубер едва справлялись с операциями.
