– Помоги!
Нет, это ему уж точно не чудится.
– Помоги мне!
Вдали, во мраке, мелькнуло личико – детское, вероятно, мальчишеское, едва ли не мерцающее. Озаренное причудливым призрачным светом, оно словно бы парило над полом пещеры, подобно отделенной от туловища голове.
– Помоги же! Пожалуйста!
Гулко сглотнув, Эдвард опустился на колени и со всей быстротой, на какую хватило храбрости, нащупывая путь топорищем, пополз к ребенку. За первой пещерой оказалась вторая; здесь пол шел под уклон. Эдвард потянулся к ребенку, однако малыш, точно дразня его, легким облачком дыма отпорхнул прочь. Тут-то Эдвард и обнаружил, что перед ним вовсе никакой не ребенок, а… а…
«А кто же? Рыба? Рыба с детским лицом?»
Вскрикнув, Эдвард отдернул руку.
«Ребенок» захихикал, заулыбался, обнажив два ряда крохотных игольно-острых зубов, а Эдвард сумел разглядеть, что плоть жуткой твари дымчата, полупрозрачна – что сквозь нее кости видны!
– О Боже! Господи Иисусе!
Тут что-то коснулось его затылка. Невольно вздрогнув, Эдвард обернулся назад. Еще лицо, совсем рядом, нос к носу с ним. Еще ребенок… но нет, глаза-то, глаза – что глубокие черные ямы! Разинув пасть, жуткая тварь завизжала, а следом за ней завизжал от ужаса Эдвард, и сзади тоже раздался пронзительный визг.
Вскочив, Эдвард ударился макушкой о низкий свод подземелья так, что в глазах помутилось, и полетел, покатился куда-то вниз, тщетно стараясь нащупать во тьме хоть какую-нибудь опору. Сильный удар о камень, жгучая боль от столкновения со стенками ямы – еще, и еще, и еще… и, наконец, спустя целую вечность, падение кончилось.
Эдвард открыл глаза. Лицо мучительно саднило, голова раскалывалась от боли, а вот ниже шеи он не чувствовал ничего, и понимал, что это истинное благословение – ведь тело его наверняка превратилось в бесформенное кровавое месиво. Из груди сам собой вырвался стон.
Вокруг должна была царить непроглядная темнота, однако спертый воздух подземелья мерцал неярким зеленоватым светом, и в этом свете Эдвард сумел разглядеть скальные выступы, валуны… и россыпь костей. Куда ни глянь, всю землю устилали кости!
«Где это я? – подумал он, однако ответ ему был известен. – Я в Преисподней».
И тут Эдвард увидел его – Дьявола, самого Люцифера. По-собачьи сидящий невдалеке, зверь не сводил с него глаз, пары щелок, пылающих серебристым огнем. Казалось, их опаляющий взор пронзает душу насквозь, видит весь его позор, все прегрешения до одного: и как Эдвард лгал отцу, и как хулил имя Господа, и книги, все эти пагубные книги, купленные в Хартфорде, а самое главное – все его сладострастные рисунки, все портреты Абиты.
