Наконец, когда Янсье уже давно не было в живых, на Рождество пришло письмо из Иерусалима, датированное 18 декабря 1983 года.
Дорогой господин де Бонд,
мне очень жаль, что я так долго откладывала ответ на ваше письмо. Я просто не знала, с чего начать, и сначала пыталась писать по-голландски, но теперь чувствую, что английский лучше. Надеюсь, ваш друг сможет его прочитать, хотя оно и от руки…
Мартье рассказывает господину де Бонду, что работает в фармацевтической лаборатории, замужем за ортодоксальным иудеем и у них пять детей – четверо мальчиков от двенадцати до семнадцати лет и восьмилетняя девочка.
У меня хранится фотография. Думаю, она от вас, вашей покойной жены и дочери. Я почти ничего не помню о тех годах, но помню, что жилось мне хорошо. Не помню даже, чтобы голодала или боялась, и все это благодаря вам. Помню, что у меня было много красивых игрушек, и до сих пор храню браслет из монеток, который вы мне подарили, когда мама забирала меня домой…
Далее Мартье рассказывает о втором браке мамы, о своих новых братьях и сестрах и о мемориальной церемонии в Яд ва-Шем, на которую, как она надеется, господин де Бонд сможет приехать. Для Мартье и ее семьи будет большой честью принять его у себя – это самое меньшее, что они могут сделать в благодарность за все. Заканчивается письмо так:
Так странно, в Израиль мы с мамой приехали очень одинокими, но, благодарение Богу, теперь у нас большая семья. Может быть, это такая реакция на все случившееся.
Надеюсь, вы поймете мой английский и письмо застанет вас в добром здравии. Надеюсь как можно скорее узнать, как у вас дела.
Большой привет от Хаима, надеюсь, мы скоро встретимся.
С самой горячей любовью,
Мартье
У Корри это письмо вызывает неловкость. Хотя приглашение очень теплое, но пришло оно слишком поздно, когда отца уже не было в живых, а о ней самой Мартье едва ли вспомнила – в письме к ней относится один короткий вопрос:
У вас одна дочь или есть и другие?
Мартье задала его из лучших побуждений, но понятия не имеет, как тяжело отвечать на такой вопрос и какую печаль он пробуждает.
С минуту мы с Корри молчим, потом я спрашиваю, что подразумевал Ваут, сказав: «Я родился благодаря Лин». Корри слегка улыбается. Ну, пожалуй, так получилось больше из-за Мартье, чем из-за Лин, – когда обе девочки уехали, то для де Бондов они слились в одно. Супругам и Корри недоставало того, что эти маленькие еврейские беженки принесли в их дом, – оживления. Каждая в их семье была принята как дочь и сестра, а потом обе уехали не попрощавшись. Сами Мартье и Лин этого не знали, но девочки, словно картинки, которые вырезали по контуру и изъяли из жизни супругов де Бонд, оставили после себя пустоту. Поэтому Тон и Янсье, несмотря на предостережения врачей, решили рискнуть и родить второго ребенка.
