Кроме того, в русской интеллигентской умонаправленности существует в отношении еврейского вопроса особая традиция. Один из талантливейших дореволюционных русских публицистов, Дорошевич, писал: «Русский интеллигент подходит и еврейскому вопросу только на цыпочках, и чуть дыша от страха». От страха прослыть «нелиберальным», т. е. «некультурным» — добавим мы. А один из глубочайших русских мыслителей прошлого века, Ф.М.Достоевский, пророчески предвидевший наступление того, что он называл «царством жида», очень остро подметил эту особенность нашей интеллигенции: «И хоть бы они (жиды) стояли над всей Россией кагалом и заговором и высосали бы всего русского мужика — о пусть, пусть, мы ни слова не скажем, иначе может случиться какая-нибудь не либеральная беда: чего доброго подумают, что мы считаем свою религию выше еврейской и тесним их из религиозной нетерпимости — что тогда будет! Подумать только, что тогда будет!»
Эпоха демократического либерализма выносила немало ложных «истин», которые систематически вбивались находившейся под сильным еврейским влиянием прессой в головы, читающей публики. К одной из таких ложных «истин», укрепившейся в сознании нашей дореволюционной либеральной интеллигенции, принадлежала и «истина», согласно которой всякий осмеливавшийся выступить с малейшей критикой еврейства, его нравов, его мировоззрения, автоматически навлекал на себя обвинение в «некультурности», в «отсталости», в «средневековом обскурантизме»... Смельчак же, позволявший себе высказывать публично определенно отрицательные взгляды на еврейство, немедленно навлекал на себя уничтожающие клички «черносотенец», «погромщик», «хулиган»... Антисемитизм[1] и хулиганство сделались для нашей либеральной интеллигенции понятиями тождественными. Так было в дореволюционной, царской России, несмотря на то, что в ней существовали в отношении еврейства ограничительные законы, и что она почиталась «антисемитской» и «реакционной». Большевистская же революция, протекавшая при деятельном и огромном, по своему процентному отношению, участии евреев, поставила еврейство в особенно привилегированное положение: — антисемитизм был законодательно приравнен к уголовным преступлениям, и всякое проявление антисемитизма каралось советской властью, как антигосударственное преступление, с неумолимой суровостью.
Таково психологическое наследие еврейского вопроса в России, преодолеть которое необходимо, прежде чем приступить к его изучению с должной непредвзятостью и объективностью.
