Обед в гостиной всегда становился для девочек настоящим испытанием. Мало того, что они несколько часов чистили, жарили, варили, резали и сервировали, так потом еще и удостаивались чести обедать за общим столом. А это было такое мучение, что девочки предпочли бы остаться и вовсе без обеда. Сидеть за столом полагалось неестественно прямо, слегка склонив голову. Стоило кому-нибудь чуть-чуть согнуть спину, сразу же раздавался визгливый голос бабушки Фифи, требующий немедленно выпрямиться. Это давалось нелегко, особенно дядюшке Руперту, который из-за объемного живота так и норовил откинуться на спинку стула. Сама же бабушка благодаря занятиям танцами в юности обладала царственной осанкой и не испытывала никаких затруднений.
Худая, если не сказать высохшая, прямая как жердь, с фигурой, состоящей из одних углов, она не утратила привычек, приобретенных в богатом родительском доме. По ее требованию к обеду следовало спускаться в полном параде. Сама она начинала собираться еще с утра. Надевала старомодное платье, шляпу с вытертым страусиным пером и доставшиеся от родителей украшения. Старушка заставляла Аниту или Луну делать ей прическу, укладывая жидкие волосы в пучок, который закреплялся невообразимым количеством шпилек, что совершенно не требовалось. Но бабушка верила, что у нее на голове сооружается грандиозная прическа, а девочки поддакивали ей, чтобы не разочаровывать. Из сундука доставались узкие туфли на небольшом каблучке, которые следовало бережно начистить и отполировать до блеска. В назначенный час, цокая каблуками, бабушка величественно спускалась по лестнице, держа в одной руке веер, в другой трость. Она медленно шествовала в гостиную и торжественно усаживалась на стул. В такие моменты бабушка чувствовала себя по-настоящему счастливой.
Остальным тоже надлежало нарядиться в костюмы и причесаться. Никаких пижам, халатов или, боже упаси, бигуди и тапочек. Особенно страдала от этих правил тетушка Мари. Она постоянно толстела, и ей часто оказывалось нечего надеть. С трудом втиснувшись в платье, которое в прошлом году еще застегивалось, тетушка краснела, потела и боялась поглубже вдохнуть. При каждом движении платье угрожающе трещало, тетушка еще сильнее краснела и к концу обеда походила на перезрелый помидор, который вот-вот лопнет.
Поэтому на семейных обедах тетушка ела меньше птенчика, отщипывая по крохотному кусочку. И даже удостаивалась скупой похвалы бабушки Фифи, которая искренне считала, что хорошо воспитанная девушка должна мало есть. Но судя по тому, с какой жадностью ела она сама, бабушка была не совсем хорошо воспитана.
