Но безмолвный телеграфный аппарат все же беспокоил Ивана Александровича.
– Что ж они там, в Тобольске, не понимают, что он сломан? Разве это мыслимо оставлять нас так на всю зиму!
– Ты думаешь, у них есть для тебя новости? Подожди, придет лето, пойдешь, наконец, и пересчитаешь свои столбы один за другим! – даже сейчас не удержалась, чтобы не поперечить мужу, Татьяна Афанасьевна, а ведь молчание губернского центра и вправду не могло затянуться на месяцы.
По воскресеньям Иван Александрович при парадном мундире отправлялся вместе с женой в церковь. Перо на ее шляпе колыхалось в такт пению, а в момент, когда все молились за государя и государыню, и сам голова присоединялся к поющим. Каждый день проверял он крепость, одно из немногих кирпичных строений в городе. «Никаких изменений, извольте осмотреть, все на месте», – докладывал ему комендант. Двадцать вахитинских ссыльных были по-прежнему здесь, так же как были на месте аптекарь, поп, жена городского головы, перо на ее шляпе и собаки за заборами, потому что здесь им и должно было быть.
Самым главным событием года в Вахитино была весенняя ярмарка, но и она не смогла бы наделать такого переполоха, какой вызвали вошедшие в город с юга, со стороны реки, солдаты Преображенского полка.
Тревогу забила Надя-дурочка, дочь прачки Нины, которая принялась метаться по улицам и верещать, как белка:
– Солдаты, солдаты, гляньте, люди добрые!
– Уймись, Надя, что за солдаты тебе мерещатся?!
– А девка-то правду говорит, смотрите!
В город, вслед за конными эстафетными, выспрашивающими, где городское начальство, входил полк. Солдаты шли под полковыми знаменами длинными походными колоннами, а за ними следовали артиллерия, груженые повозки, лошади. Они шли нескончаемым строем, печатая тяжелый и неровный шаг, с истощенными лицами и потухшими взглядами, будто побывали в таком месте, после которого их ничего уже не могло заинтересовать. Казалось, они не видят ни городовых на улице, ни детей, ни женщин, ни вышедших им навстречу священника и коменданта крепости, ни даже самого городского голову.
Полковник князь Ипсиланти возвышался на лошади столь величественно, что казался ожившей статуей святого Георгия, которая стояла в городской церкви[1].
– Смотрите, там флейты и трубы, и еще барабаны! – сыновья Ионы-бакалейщика увидели полковой оркестр и стали пролезать прямо под телегами, на которых он двигался.
Солдаты, несмотря на усталость, шли под звуки марша – так приказал полковник. Едва завидев в свой бинокль городскую колокольню, он отдал распоряжение остановить полк, перестроиться в походные колонны и вступить в город под барабанный бой. Полковник поправил на шее ослепительно-белый шелковый шарф, будто собирался вводить свой полк не в Вахитино, а в сам Петроград, под Арку Главного штаба, навстречу государю императору.
