– Поле боя бывает разное, полковник, – ответил князь Ипсиланти. – Лично я полагаю, что погибнуть, выполняя присягу нашему государю – это смерть не менее почетная, чем в стычках с турками. Еще вопросы, господа? Прекрасно. Старший адъютант, сообщите штабу все детали. Мы отбываем сегодня в три часа пополудни. Боже, храни царя!
– Боже, храни царя! – эхом откликнулись офицеры.
В три часа дня полк снялся с лагеря.
Все были убеждены, что держат путь на северо-запад, через Урал, чтобы вернуться в Европу. Но по мере того как они шли, реки и озера, горы и холмы, указанные на карте, исчезали, уступая место бесконечной равнине, покрытой снегом и льдом, безжизненной и безлюдной. «Куда ведет нас этот безумец? Кто выступает походом зимой?» – эти вопросы задавал себе каждый, и чувство протеста все глубже пускало корни в душах офицеров и солдат.
Военврачи, следовавшие за полком в обозе, отмечали первые обморожения, конечности приходилось ампутировать, и были уже случаи со смертельным исходом.
На штабных заседаниях командиры подразделений докладывали князю Ипсиланти, что брожение в частях растет:
– И не потому, что мы двинулись в путь, господин полковник, а потому, что мы не знаем, куда идем. Вчера мой ординарец слышал, как капралы шептались о заговорщиках из какого-то взвода, которые готовят побег.
– Побег? Отсюда? Может, они шутили?
– Господин полковник, припасы заканчиваются, а обозным интендантам рты не заткнешь. А лошади? Нам пришлось пристрелить полсотни, когда началась эпидемия, и их даже нельзя было съесть.
– Побег? И куда же им вздумалось бежать? – князь никак не мог прийти в себя, столь безумной казалось ему подобная мысль. – Господа, я прошу вас поддерживать идеальную дисциплину. Те х, кто не хочет подчиняться, мы будем принуждать силой и наказывать. Если нужно, дезертиров и смутьянов будем расстреливать по законам военного времени. Мы на войне, господа.
Так, с большими потерями, но без остановок, Преображенский продолжал свой поход. В тех немногих селениях, которые встретились им на пути, никто не смог сообщить князю Ипсиланти, что же происходит в столице и на фронте, а разговоры о побеге, как и предполагал князь, прекратились сами собой – в какую сторону ни беги, дальше своей смерти не уйдешь. Запасы уменьшались, будто улетучивались, лошади и люди начали голодать.
Наконец наступило лето, и обозы пополнились мясом, сеном и новыми лошадьми. Князь пересчитал людей и реорганизовал полк так, чтобы меньше чувствовались потери. Он надеялся, что вот-вот удастся выйти на какой-нибудь большой тракт и двинуться по нему к столице. Полк шел все лето, пока впереди не показались столбы телеграфной линии, ведущей к Вахитино. Князь рассчитал, что за два дня они доберутся до города и телеграфного аппарата, и вздохнул с облегчением.
