Под шляхтой подразумевались все те, кто не владел земельной собственностью или имел в собственности землю, но не населенную крестьянами. Среди местных помещиков преобладали дворяне, которых правительство относило к лицам «польского происхождения». По данным МВД, в 1862 г. в Виленской, Гродненской, Минской, Могилевской и Витебской губерниях из 9929 проживавших там помещиков 9261 являлись дворянами «польского происхождения». В их владении до отмены крепостного права находилось 1 131 669 душ крестьян, что составляло 77 % всех владельческих крестьян этих губерний. Наибольший удельный вес непольских помещиков был в Витебской губернии (12, 55 %), наименьший — в Минской губернии (1, 89 %)[89].
Находясь в абсолютном меньшинстве среди населения Северо-Западного края, дворяне — этнические поляки и ополяченная шляхта составляли, тем не менее, 85 % помещиков Виленской, 95 % Гродненской, 78 % Ковенской и 94 % Минской губернии[90]. «Насколько польское дворянство являлось преобладающим над русским в материальном отношении, — писал известный исследователь А. И. Миловидов, — за это говорят собранные в конце 1863 г. статистические данные, по которым оказалось, что почти 3/4 земельного, т. е. главного богатства края (земледельческого по своему положению), принадлежало помещикам польского происхождения»[91].
Утратив в 1772–1795 гг. политическую власть над белорусскими и литовскими землями, магнаты, помещики и часть шляхты приобрели в Российской империи привилегированный статус дворянства, сохранив своё социально-экономическое, религиозное и культурное господство над русским (белорусским и малороссийским, до 1861 г. крепостным) населением края[92].
Следует отметить, что административный аппарат в Северо-Западном крае также в основном состоял из чиновников, принадлежавших к польскому дворянству. По утверждению Н. Цылова, «все второстепенные власти, как административные, так и судебные, все низшие инстанции, непосредственно управлявшие городскими и сельскими обществами, находились издавна в целом Западном крае, не говоря уже о Царстве Польском, в руках чиновников польского происхождения»[93].
Как отмечал известный российский славяновед А. Ф. Гильфердинг: «Источник польского вопроса находится в западных губерниях, в господстве там польского шляхетского меньшинства над русской народностью. … Прямым следствием такого положения дел было то, что горсть „чужеземцев“ и отчасти туземцев, перешедших в их лагерь, в течение большей половины текущего столетия с напряжённой энергией и успехом работала в русском крае во имя Польши и для Польши, работала во всех сферах его политической жизни: религиозной, учебной, административной, экономической и общественной. Польская среда пользовалась всеми преимуществами русского привилегированного сословия и в то же время враждебно относилась ко всему русскому»
