Что же касается этнических националистов, то для них важными маркерами оппозиционности персонифицированному бюрократическому режиму являются националистическая риторика и символика. Демонстрируя идейную мотивацию своих политических действий, эта немногочисленная популяция радикальных националистов связывает воедино борьбу за власть с пропагандой «национальных» преимуществ этноцентристской белорусизации. Стратегические цели и тактические приемы этого потенциально конфликтного политического проекта, опробованного в 90-х годах прошлого века, твердо запечатлелись в памяти этнонационалистов, и они готовы вновь осуществить его второе, расширенное и исправленное издание.
В отличие от «многовекторной» бюрократии, пытающейся, в меру своих скромных способностей, балансировать между Россией и Западом, политическое поведение оппозиционных националистов отличается завидным постоянством. Их последовательная и твердая ориентация на Запад, с ее неизменной антирусской и антисоветской составляющей, базируется на интеллектуально примитивной идеологии этнического национализма. Средством обслуживания этой идеологии и выступает указанный тип исторического нарратива с отчетливо выраженной мифологической константой. Поэтому нарратив, присущий данному типу историографии, представляет собой наиболее законченную форму идеологической интерпретации сюжетов «национальной истории».
Следует также отметить, что официальный исторический нарратив, призванный к конструированию будущей национальной идентичности, все еще не определился с критериями отличий «нас» от «других». Под «другими» понимаются, прежде всего, Россия и русские. Иначе обстоит дело в историографии, идейно связанной с этническим национализмом. Здесь нужный исторический нарратив с четкими критериями различий «нас» от «других» историки уже сконструировали. «Другие», по их убеждению, это те, кто постоянно угрожают «нам» и поэтому являются чужими, врагами[18].
Однако, прежде чем перейти к рассмотрению характерных примеров «производства» прошлого, инициированного идеями оппозиционного этнического национализма, следует дать общую характеристику проблем, характерных для современной белорусской историографии, как официальной, так и неофициальной.
По утверждению Г. Баттерфилда, мы не должны навязывать наши идеи прошлому, но должны стремиться понять каждую историческую эпоху «в ее собственных категориях»[19]. Однако это непреложное правило исторической науки не распространяется на процесс формирования «национального» исторического нарратива. Его задача как раз и заключается в том, чтобы «осовременить» историю страны с помощью националистической интерпретации событий прошлого. Следовательно, придать массовому историческому сознанию, формируемому в условиях политической независимости, идейную одномерность, присущую «ретроспективной мифологии» современного национализма.
