Бои шли напряженные, ожесточенные. Группа генерала Рокоссовского несла большие потери убитыми и ранеными. И все же она росла от боя к бою. Она вбирала в себя все новые роты, батальоны, полки... Она становилась крепче, сплоченней, боеспособней.
Ночь была теплая, и Рокоссовский решил расположиться на ночлег не в машине, а на природе, как выразился водитель, доставая из багажника плащ-палатку.
Место подобрали отличное: под могучей развесистой сосной, на мягком ковре слежавшейся за многие годы хвои. От сосны и хвои, разогретых еще жарким солнцем первоначальной осени, шел сильный и приятный смолистый запах. Казалось, что только ляжешь на лесную постель, охмелев от благодатного ее нектара, и сразу заснешь праведным сном хорошо поработавшего человека.
Но не спалось. Рокоссовский лежал на спине, смотрел в черную неразбериху сосновых ветвей, сквозь которые кое-где пробивались далекие звезды.
Было тихо. Обычная в эти дни артиллерийская канонада смолкла. Завтра воскресенье. Немецкие артиллеристы, как видно, блюдут спокон веков установленный порядок — отдыхают. А вот летчики — нет. С полчаса назад высоко, невидимые в черном небе, на восток пролетели их самолеты. На Москву. Верно, скоро полетят обратно.
Потому и не спалось, что он ждал их возвращения. Хотелось по гулу моторов убедиться, что не все — конечно не все! — возвращаются немцы.
Не первую ночь гитлеровцы летают бомбить Москву. Но привыкнуть невозможно. В самом этом факте было что-то немыслимое, противоестественное, противное всем нашим убеждениям и расчетам.
Месяца четыре назад, когда он уже не сомневался, что гитлеровская Германия начнет войну против нас, и потом, когда произошло немецкое вторжение, он чувствовал себя и свой корпус небольшой частицей огромного фронта. Как бы ни окончился — успехом или неудачей — очередной бой где-то под Дубно или Луцком, он знал, что это не будет иметь решающего значения в начавшейся великой войне. И воевать было проще.
Но сейчас, лежа под сосной и глядя в темное небо, он понимал, что все неожиданно и решающим образом изменилось. Теперь он был не где-то на маленьком участке войны, а в самом ее центре, на главном направлении. Теперь каждая его неудача, каждый шаг назад оборачивались угрозой для страны, для народа.
Конечно, и справа, и слева от его группы ожесточенно сражаются многие части Красной Армии. Не он только заслоняет гитлеровцам путь к Москве.
А такое чувство, словно он, он один в ответе за Москву!
