Каким образом новость, известная только в штабе, только высокому начальству, неисповедимыми путями, обрастая сомнительными подробностями и неправдоподобно красочными деталями, доходит до бойцов переднего края, в блиндажи, в траншеи, на огневые позиции?
— Ты слышал, говорят, что...
Как угодно можно назвать такой телеграф. Утечкой информации. Недостаточной бдительностью. Разболтанностью. Одним словом, тем негативным явлением, которое политруки на каждой политбеседе справедливо клеймили и неустанно призывали бойцов:
— Держите язык за зубами! Болтун — находка для шпиона! Враг не дремлет!
Правильно клеймили.
А телеграф оставался телеграфом.
В один из еще теплых сентябрьских вечеров на привале поближе к батальонной кухне в ожидании ужина лежали на плащ-палатках два бойца. Курили. Беседовали.
Один из них, уже немолодой, простоватый, недоумевал:
— Чому воно так сталось, шо нам вид Киева поворот дають?
Его собеседник, парень тертый, разбитной, разбирающийся не только в вопросах тактики и стратегии, но и в самой высокой политике, хитровато подмигнул:
— Ты, Кузьма, видать, из Кобеляк или из Зачухраевки?
— С-пид Житомиру я, — хмуро уточнил Кузьма.
— Все едино. Какой фронт теперь будет освобождать Киев? Воронежский. А кто на том фронте член Военного совета? Секретарь ЦК Компартии Украины. Ему и полагается первому в Киев въехать. Уразумел?
— Воно може... Тильки... — Кузьма не договорил. Впрочем, и так все было ясно...
Но уж очень хотелось ему попасть в Киев.
НОЧНОЙ ЗВОНОК ИЗ ТЕГЕРАНА
В конце ноября сорок третьего года начальник Оперативного управления Генерального штаба Красной Армии три раза в день докладывал Верховному Главнокомандующему Сталину обстановку на фронтах. Докладывал как обычно. Разве только с той разницей, что доклады происходили не в Кремле, не в Ставке, не на Ближней даче под Кунцево, да и вообще не в Советском Союзе. .
Они происходили в Тегеране.
Занятый совещаниями с президентом США Рузвельтом и премьер-министром Великобритании Черчиллем, вошедшими в историю под названием Тегеранской конференции, Сталин продолжал пристально следить за ходом боевых действий на всех фронтах войны. Особенно его тревожили события, разыгравшиеся западнее Киева, на участке 1-го Украинского фронта, которым командовал генерал Николай Федорович Ватутин.
Являвшегося для очередного доклада генерала Сталин неизменно спрашивал:
— Как под Киевом?
Первой заповедью ответственных работников Генерального штаба в годы войны было: докладывать Сталину только правду.
