— И все же, Эдуард Авакович, нам не обойтись без разговора о некоторых секретах вашей микротехники. Расскажите о материалах, способах, которыми вы пользуетесь.
— Пожалуйста. В моей работе нет ничего сверхъестественного или научно необъяснимого, как ошибочно полагают некоторые. Мои инструменты, в принципе, это те же сверла, резцы, скальпели, пинцеты, надфили, но только уменьшенные в десятки раз. Делаю я их сам. Кто же возьмется изготовить, скажем, пинцет длиной с ресничку? Заточенный и доведенный алмазной пастой до предельной остроты скальпель выполнен из расплющенной швейной иглы. Остро заточенный конец стальной струны — перовое сверлышко, которым можно просверлить насквозь волос. Из тончайшей латунной проволочки сделан пинцет. Пользуюсь маленьким часовым токарным станочком, диаметр его патрона 1 сантиметр. Зажимы и цанги к нему делаю сам. Вот и все. Остальное — дело воображения, композиции и, разумеется, высокой техники. Во время работы необходима величайшая собранность, большое напряжение внимания. Малейшее неосторожное движение, дрожание руки, моргание веком, вздох и даже пролетевшая мимо муха, и всё: работа, можно сказать, загублена. Лицо до самых глаз иногда закрываю марлевой повязкой, чтобы неосторожным вздохом не погубить сделанное. С самого начала деятельности микроминиатюриста усвоил истину: главная и самая серьезная помеха — это мое собственное сердце. Да, не удивляйтесь, именно оно! Его удары, особенно при хорошем наполнении пульса, передаются рукам, пальцам, глазам, всему телу. Для изготавливаемой микроминиатюры эти толчки подобны катастрофическому землетрясению. Надо приноровиться работать только в паузах между двумя ударами сердца, а эти паузы не так уж и малы — почти секунда. Этого интервала при хорошей тренировке вполне хватает, чтобы выполнить какую-либо операцию, например нарисовать лицо или глаза. Итак, работаешь тогда, когда сердце отдыхает. Часто вспоминаю слова из песни Леонида Утесова «Спасибо, сердце!» Спасибо сердцу за секунды покоя... А когда приноровишься, дело пойдет автоматически, однако за этим автоматизмом кроется огромная тренировка и труд до седьмого пота... Все мое существо в такие высшие моменты труда — в кончиках пальцев, в предельной сосредоточенности глаз... Мне очень помогает то, что я с детства играю на альте и рисую, это хорошо вытренировало двигательный аппарат рук и дисциплинировало дыхание. Существенную помощь оказывает мне и оптика — бинокулярный микроскоп и лупы, которыми пользуюсь при работе.
