— Наливайте вы, папаша Гутр. У меня руки дрожат… Знаете, восемь часов за рулем…
— Да, такое вино грех пролить, — сказал Гутр, глаза которого загорелись при виде бутылки.
Медленно, с видом знатока он наполнил два стакана и встал, воздавая должное качеству вина.
— За ваше здоровье, господин Равинель! И за здоровье вашей супруги… Надеюсь, ваш шурин пребывает в добром здравии. Хотя с этой слякотью… Вот меня, например, мучают боли в ноге…
Равинель залпом выпил свой стакан, налил еще один, снова опустошил его, налил третий…
— Вот и правильно, — одобрил Гутр. — Сразу видно, что у вас крепкая голова.
— Когда я устаю, вино помогает мне прийти в форму.
— О! Такое вино оживит даже мертвеца, — кивнул Гутр.
Равинелю пришлось ухватиться за стол, чтобы не упасть. На этот раз голова у него кружилась не на шутку.
— Папаша Гутр, я извиняюсь, но мне необходимо… У меня все время расписано по минутам… С вами приятно поболтать, но…
Гутр надел свою кепку.
— Конечно, конечно. Я исчезаю. Да и на стройке меня заждались. Без меня они ведь не начнут работать.
Он взял бутылку и, наклонив ее, прочитал надпись на этикетке: «Мюскаде высшего качества — Басс-Гулен».
— Славное винцо. Поздравьте от меня того, кто его сделал, господин Равинель. Он настоящий специалист, уж поверьте знатоку!
На пороге они еще раз обменялись любезностями, и Равинель наконец закрыл дверь, запер ее на ключ, дотащился до кухни и допил остатки вина прямо из бутылки. «Это просто невероятно!» прошептал он. Голова у него оставалась совершенно ясной, но он чувствовал себя как во сне: ты видишь дверь, трогаешь ее, понимаешь, что она действительно существует, но тем не менее проходишь сквозь нее, ощущая всем телом ее твердость, и считаешь это совершенно нормальным. Будильник на камине неторопливо тикал, напоминая ему другой будильник — тот, что стоял в столовой там, в Нанте.
— Невероятно!
Равинель поднялся, прошел в столовую. Сумочка Мирей по-прежнему лежала тут. В коридоре то же самое: и пальто, и шляпка висели на вешалке. Он поднялся на второй этаж. Дом был пуст, абсолютно пуст и безмолвен. Только сейчас Равинель заметил, что держит пустую бутылку за горлышко, как дубинку. Страх пронизывал все его тело. Он тихонько поставил бутылку на пол, как будто отныне ему нельзя было производить ни малейшего шума. Он открыл свой секретер, стараясь не скрипнуть дверцей. Револьвер лежал на месте, завернутый в промасленную тряпку. Он вытер его, передернул затвор, досылая патрон в патронник. Послышался щелчок, и Равинель резко обернулся. Это сильнее его! Что он делает? Зачем ему этот револьвер? Разве призрака можно убить из револьвера? Он вздохнул, сунул револьвер в карман брюк. Может, это и смешно, но он почувствовал себя более уверенным. Он сел на кровать, уперся руками в колени. Что делать? Тела Мирей в ручье нет — это факт. Очевидность этого факта не оставляет места для сомнений. Тела нет ни в ручье, ни в сарае, ни в доме. Черт возьми! Он же забыл про гараж!
