— Пошли! — она легко оттолкнулась от его груди и поплыла к берегу. А потом встала и пошла. Так, наверное, выглядела выходящая из морской пены Афродита. Ладно, к черту мифологию. У нас тут не богиня, а земная и чертовски красивая женщина, которую Костя чертовски и почти до боли хочет.
Они пили сладкое вино солеными от морской воды губами. А на закуску — любовались друг другом. Она не могла наглядеться, как черными струйками стекает по мощной мужской груди мокрая густая растительность и как длинные пальцы неосознанно и медленно поглаживают ножку бокала. Он не мог отвести взгляда от съежившихся сосков, казавших в обманчивом лунном свете очень темными, и от крутого изгиба слегка подрагивающих бедер. Это была невероятно волнующая игра, которую даже эротической не получалось назвать. Это было что-то более древнее, изначальное. Двое обнаженных на берегу моря под светом полной луны пьют вино и смотрят друг на друга. Словно мир только что сотворён, еще дышит жаром создания, и все чувства — новые и первозданные.
Тонко звякнули два пустых бокала, когда их опустили в корзинку. А двое обнаженных опустились на плед.
Он точно знал, что должен услышать от нее эти слова. Он был уверен, что услышит их. Надо просто…
Просто надо покрыть поцелуем каждый миллиметр совершенного женского тела. Слизать каждую каплю соленой морской воды — отовсюду. Не пропустить ни одного сладкого местечка.
И за исполнение этого плана Константин принялся незамедлительно и тщательно. Поцелуи были везде — округлые плечи, изящные ключицы, литые груди, крепкий и мягкий животик, гладкие разведённые бедра. Кожа ее на вкус была соленой и одновременно сладкой. Он добрался даже до ступней, но заветных слов не услышал.
Ладно, это пока. И Костя припал губами к главному сладкому местечку. Не оставил там нетронутым ничего. Темный пляж оглашали громкие и почти жалобные стоны. Всхлипы. И слова. Его имя и «пожалуйста». «Костя, прошу, пожалуйста». Прекрасно, но не то.
По-хозяйски притянул разверстые женские бедра. О презервативе вспомнил, но и только. Пронеслось кометой в голове «Выйду, успею», «Есть же таблетки» и даже «Ну и ладно, можно и ребенка». Последнее бы Константина изумило донельзя, если бы он был в тот момент в состоянии думать.
А он не мог. Им в тот миг владели лишь желания, и не одно, а целый спектр. Разбираться в их хитросплетениях не было никакого смысла, и он просто взял. То, что принадлежало ему. Изначально, сейчас и всегда.
