— Ну и почему же тогда… Выбор был более чем велик, разве нет?
— Ты что! — Аня даже всплеснула руками, поймала покачнувший бокал и припала к нему. — Слушай, вино правда вкусное, очень. А про ребят… Это же братья. Ну, товарищи… по службе. Как с ними можно? Это же как с братом.
Костя вспомнил «Девятую роту», хмыкнул и одернул себя. Он судит по фильму, а она это знает больше по факту. Ладно, разговор ведет не туда, сворачиваем. Пора целоваться.
И поцеловал.
Не волнуйся так, девочка. Это приятно. Правда, очень. Она старалась, пускала в рот, двигала языком. Но скованность чувствовалась. Мастерство не пропьешь, так ведь? Пора задействовать весь арсенал.
Костя чуть отстранился. А хороша-то как после поцелуя и вина. Волосы слегка растрепались, губы немного вспухли, румянец не гаснет, глаза блестят.
— Послушай меня… — Костя наклонился и потерся своим носом о ее. Она ответно потерлась и улыбнулась. Жест ей явно понравился. И вообще, несмотря на Анину нервозность, Костя чувствовал, что она ему доверяет, и его — именно его — не боится. И от этого снова заурчало и заворочалось в груди. — Сегодня здесь не произойдет ничего, чего бы ты не хотела. Если тебе что-то не понравится — ты мне об этом скажешь. Я понимаю слово «нет», слышишь?
Она долго смотрела ему в глаза, близко, дыша прямо в губы. А потом кивнула. Отстранилась и залпом допила свой бокал. И Костя решил пойти ва-банк. В одно движение стянул футболку, понадеявшись — не без основания — что его проработанный в спортзале торс и окультуренная густая растительность произведут нужное впечатление.
Произвели. Анечка даже рот приоткрыла и смотрела не мигая. Он положил теплую женскую ладонь себе на грудь.
— Поцелуешь меня?
И его поцеловали. И прижались. И сдались.
Процесс избавления Анечки от одежды пришлось разбить на два этапа. Первый завершился на диване снятием платья. Под платьем оказалось такое… Такое, что даже Костин оптимизм был посрамлен. Тонюсенькая талия, крутой изгиб бедер и упругая литая троечка. От такого богатства и красоты Константин и сам нешуточно завелся, посему прописал себе физическую нагрузку. Подхватил драгоценную ношу и бодро потопал к кровати. Ноша терлась щекой о подравненную накануне машинкой растительность на груди и глубоко дышала. Дышала так, что Костя, залюбовавшись, умудрился-таки запнуться. И на кровать они рухнули. С хохотом. Который быстро прекратился.
К черту попытки обуздать желание. Не для этого ли они здесь, так ведь? И Костя отпустил свои инстинкты и желания. Тем более это были уже не только его желания. Которые пора превращать в поцелуи, ласки, прикосновения.
