Самым сложным оказалось в этой ситуации не расхохотаться. Хотя соблазн был очень, очень велик. Пришлось взять паузу, подбирать слова и сдерживать рвущийся наружу хохот. Задача сложная, но он справился.
— Знаешь… Анюта… — Костя снова слегка подался вперед. — Если это единственная причина… то меня она не останавливает.
Аня оторвала взгляд от своих коленок. Девичий румянец и женский проницательный взгляд. Прелестное сочетание. Этим самым взглядом она смерила его — долго и обстоятельно.
— И куда в тебя столько благородства и самопожертвования помещается, Костя?
Он позволил себе улыбнуться краешком губ. Знал, что такая улыбка ему исключительно идет.
— Во мне таятся невообразимые глубины. Чего в них только нет. Аня… — он потянулся к ней — рукой, накрыл ее пальцы, лежавшие на коленях. — Если вопрос только во мне, и ты не… — тут он все-таки снова замешкался с формулировкой, и снова Аня пришла ему на помощь — прямо и без изысков, в своей обычной манере.
— Не бойся. Влюбляться в тебя не планирую и замуж за тебя не собираюсь.
Ну до чего же прелестная и сообразительная девочка! И Костя поспешил закрепить казавшуюся сначала поражением победу поцелуем. Не очень откровенным, скорее нежным и обещающим. Ане он понравился. Глаза ее блестели тем же — предвкушением.
— Только… — она непроизвольно облизнула губы, — давай днем. Чтобы… чтобы я могла вернуться не слишком поздно домой. Или… много времени не понадобится?
Костя даже хотел возмутиться! Но передумал, списав на девичью неопытность. В итоге они договорились на два часа дня в воскресенье.
* * *
— Нюся, а чего это тебя твой кавалер до дома не провожает? — Иван Валерьевич вопреки Аниным словам был не во дворе, а дома. Потому что рекрутирован на кухню.
— И откуда такие умозаключения про кавалера? — Аня присела на пуфик, чтобы расстегнуть ремешок босоножки.
— На себя-то посмотри, — хмыкнул отец. — С подружкой в кино так не наряжаются.
— Некрасиво? — Аня попробовала сменить тему.
— Красиво! — отец сложил руки на груди. — Ты же у меня красавица. А разговор-то не переводи.
— Ваня! — с кухни пришла на помощь Анне мать. — Хорош дочери голову морочить, взрослая уже! Пошли на кухню, я все подготовила!
— Есть, мой генерал! — козырнул Иван Валерьевич и, повернувшись на месте, почти строевым шагом отправился на кухню, сопровождаемый смехом жены.
Аня же отправилась в свою комнату и там села на кровать, обняв себя руками за колени.
Кавалер… На губах еще горели его поцелуи. Никакой он не кавалер — особенно в папином понимании. Но славный.
