Карпов старался смотреть прямо в суховатое, подвижное лицо собеседника. Из-под редеющих волос круто выбегает большой, просторный лоб, по бокам отороченный сединой. В глазах то вспыхивает гнев, то сквозит усталость. От прямого носа к углам губ пролегли глубокие складки. Твердые, суровые складки.
— Вы ведь сапер? — спросил Мироненко. — Полагаю, на фронте не просились в артиллерию, например, или в авиацию. Или просто — на другой участок. — Взгляд Мироненко скользнул по орденским ленточкам на груди Карпова.
— А здесь прошусь!
— Хазаров вам нравится? — круто изменил направление беседы Мироненко.
— Огонь-человек. Дело знает отлично. Если бы не Хазаров, всю стройку паралич бы хватил.
Мироненко поднялся с кресла, прошелся по комнате, машинально придвинул к стене немного выдающийся вперед стул. Потом сел и жестом пригласил Карпова к себе ближе.
— А насчет «откупа» — тоже деловое решение?
«Уходит от ответа, маневрирует», — зло подумал Карпов и не ответил.
— Так как же, деловое решение или нет? Неужели не задумывались над этим, инженер?
Владимир молчал, уставясь в табличку: «Показатели хода жилстроительства». Лист плотной бумаги вставлен в рамку, висящую над столом. По белому полю сверху вниз — номера. Слева направо размечены месяцы. Вот номера с двадцатого по двадцать третий — четыре дома на Степном, строительство которых поручено ему, молодому специалисту Карпову. Возле них красным карандашом затушеваны коротенькие столбики — это фундаменты.
— Не хочу слышать о недовольстве назначением на жилстроительство. Знайте, Карпов, именно я рекомендовал направить вас на Степной — как коммуниста на сложный и отстающий участок.
Мироненко решил быть непримиримым. Паникер перед ним, деляга — себе на уме или тюхляй — к папе-маме задумал смотаться?
— Напрасно рекомендовали. Ваша воля и ваша власть ошибку поправить.
Э-ге, тон! Пригрозить ему партийной дисциплиной? Вот уж негодная метода… А не лучше ли его просто выдворить поскорее? Не то, не ровен час, и дров наломать можно.
— Строить жилые дома — не всякому выпадает такое счастье в жизни, Владимир Карпов, — сказал он, хмурясь. — С просьбами о переводе больше ко мне не ходите.
Ладонь у Мироненко сухая, шероховатая. Короткое рукопожатие означало конец беседы. Они расстались, недовольные друг другом и собой. Даже «до свиданья» сказать забыли.
Владимир, злой, возбужденный, расстроенный, быстро шел длинным коридором, не замечая встречных. За последнее время было много новых впечатлений: переезд, неожиданное назначение, энергичный, одержимый Хазаров, первые… и неудачные шаги на строительстве. И вот, наконец, этот решительный разговор, который должен был по-новому повернуть его несчастливо сложившуюся строительную судьбу…
