Да какая теперь разница?
– Стой! – заорал я в панике. – Не шевелись!
Кому это предназначалось – сам не понял.
Скорее всего, тому, кто вручную удерживал гаденыша в рамках приличия.
Лучше бы я не орал! Только вспугнул ситуацию. И все испортил. Мужичок вздрогнул от моего крика и оглянулся недоуменно, а наркоша напротив – выпал из ступора и ударил сверху вниз по удерживающим его рукам, освобождаясь от захвата.
Я бросился к нему.
Да что там! Не к нему, конечно. К тетради! На кой ляд мне этот люмпен-пролетарий?
Тетрадь!
Вот только, освободившись, чахлик – не будь дураком – заметив мой рывок, толкнул на меня мужичка и исчез на выходе. Был таков, что называется. Когда я выскочил наружу, отбившись наконец от еще одной помехи, которая и меня пыталась схватить за грудки, того уже и след простыл. О боги, вместе с моими конспектами!
Этого не может быть. Нет! За что мне все это?
А! Это еще не все? Глумление мироздания еще не закончено? Поскрипывая портупеями, поблескивая хромом сапог и сверля меня свинцовыми взглядами, к туалету споро приближался милицейский наряд.
Группа быстрого реагирования, будь она неладна!
«Здравствуй, племя младое, незнакомое…»
А день-то как заиграл! Всеми красками украденной у нас радуги.
И вовсе и не скучно… оказывается.
В ноябре.
Задержали четверых – меня со слегка подмоченным громилой, мужичка с оторванной пуговицей на ширинке, и любителя хватать людей за грудки, который неожиданно оказался профессором гидробиологии. Аквариумист с дипломом, долгих лет ему рыбьей жизни. Из-за него, между прочим, и убежала моя священная тетрадь на вражьих наркомановских ножках!
В опорном пункте долго выясняли – что же такое на самом деле произошло в месте общественного пользования. Между прочим, не разобрались до сих пор – двое свидетелей искренне не понимали сами, а другие двое явно валяли дурака. Даже не сговариваясь. И… следствие естественным образом стало пробуксовывать.
Глухариком запахло!
Поскольку громила оказался самым грязным, грубым, да еще и в наколках – ему для повышения коэффициента коммуникабельности даже пару раз врезали по почкам. Дубинкой. А я думал, что в советской милиции людей не бьют. Это ведь не наш метод!
Как ни странно, профессор и кадр с распахнутым скворечником отнеслись к этому возмутительному нарушению прав человека довольно-таки снисходительно. Если не сказать – одобрительно. Почему-то на свой счет эту вопиющую перспективу они вообще не рассматривали, несмотря на собственный определенный беспорядок в одеждах.
