Покой и безмятежность.
Дуванов тряхнул головой, прогоняя похожую на сон картинку. Видать, навеяло рассказами этого Нечаева, будь он неладен. А, впрочем, бросить бы все и махнуть в такое вот место!
– Не в этой жизни и не в этом мире, – выдохнул себе под нос Максим, пригладил коротко стриженные рыжие волосы и, не обращая больше внимание ни на что, направился в свой кабинет переодеваться.
А где-то, в своей вселенной, похожий на Дуванова как две капли воды филер Воронин, сидел в кресле-качалке возле Императорского канала, волны которого бороздил пароход «Цесаревич Илья», разглядывал мигающий циферблат электронных часов и размышлял о том, что жизнь с ним несправедлива. И что было бы неплохо так, одним глазком, заглянуть еще раз в ту дыру, куда провалился Толмач.
Ведь, определенно, тот мир, пусть и пугающий, но определенно более интересный и яркий.
