– Мда, вещичка прелюбопытнейшая, – надзиратель с опаской потрогал пальцем неизвестный материал браслета. – Быть может, орденская?
И тут же отдернул руку, словно внезапная догадка ударила его в самое темечко, пробормотал, прикрывая рот ладонью:
– Ты действительно думаешь, что Толмач действительно из…?
Надзиратель не договорил и опасливо потыкал пальцем куда-то вверх.
– Я, Егор Аркадьевич, много чего думаю, – улыбнулся Воронин, – Но, первее, кажется мне лишь одно. Что сей субъект – британский шпион.
В коридоре воцарилось молчание, даже стало слышно, как на втором этаже шипит поршнями архивная машинка, перекладывая членистыми щупами карточки.
– Надо сообщить в охранку, – страшным шепотом сказал Лапин, пуча глаза. – Это же государственное дело!
– Надо, – в том ему ответил Воронин. – Только что мы им доложим? Докладывать пока особо нечего. С нашими баснями засмеют нас в охранке, Егор Аркадьевич.
– Только не говори, что ты…
– Нам нужно узнать больше, – сыщик убрал странные часы в карман. – У нас есть примерное описание этого интересного господина от Касницкого и Синицина. Фельбух так же упорствует? Не хочет говорить?
Лапин покачал головой.
– А Слипенький?
– С ним сейчас Павел Никифорович.
– Тогда стоит подождать. Среди них главный как раз Фельбух. Разговорим его – узнаем что хотим. Подсобишь?
– Конечно, – хищно улыбнулся надзиратель. – Как не помочь!
Набережная Софийского канала была по субботнему многолюдна и шумна. Горожане стремились насладиться последними теплыми деньками уходящей золотой осени, когда солнце еще довольно долго держалось над горизонтом, рассыпая медовый свет на стены домов и камни мостовой, а северный ветер не успел набрать пронизывающей силы. Вдоль чугунных оград сыто и неторопливо фланировали кавалеры с дамами, отцы семейств с женами и отпрысками, полные достоинства военные чины на побывке и ведущие светские беседы господа. Тут же мелькали одежды и попроще – в открытых верандах восседали усатые купцы средней руки, теребя на показ ручные часы, их жены старались соответствовать дамам познатнее, но их выдавал слишком грубый и громкий говор. Романтичные студиозы жарко спорили в сторонке о судьбах Империи и дипломатических отношениях между странами, о возможной войне с Британией и о моде на узкий покрой.
В этом старом, центральном, районе города Воронин бывал редко. Когда-то давно, казалось, и вовсе в прошлой жизни, он гулял под сенью ухоженных кленов куда как чаще. Сыщик еще помнил времена, когда фонари вдоль канала были обычными, масляными, они чадили и источали густой горелый запах. Сейчас же их заменили на современные, с круглыми стеклянными шарами, наполненными поставляемыми акватиками светящимися рачками, плавающими в морской воде. Рачки меняли цвет в зависимости от уличной температуры, от алого в жаркие дни и до нежно-голубого в прохладные. От этого каждый раз набережная будто выглядела по иному, а многим живущим в близлежащих домах цвет фонарей помогал определиться с фасоном одежды на выход. Что ж, скоро нагрянут холода и этих морских светлячков, до следующей весны, заменят на газовые горелки.
