— А почему вы уверены, что это был именно мерседес?
— Значок запомнился, в моделях автомобилей я немного разбираюсь.
— Может помните, во что он был одет.
— Мне запомнился костюм, то есть брюки и пиджак, серые такие. Больше ничего.
— А вы уверены, что это было не в другое время? — пытался я получить более точную информацию от Селемякиной.
— Вот в этом уверена. Как только телепередача закончилась, я сразу в клинику пошла. Идти мне до неё минут десять, ну собиралась я минут десять. Лекарства я купила быстро, знают меня там, Лилечка моя уже давно страдает. Мне из-за этого и скидку хорошую делают. Я за лекарствами только к ним и хожу.
— Получается, был Фёдоров тот день в вашем доме? И мог быть у Костомарова?
— Вот этого, Вячеслав, я не знаю. Не видела. Как из машины он выходил видела, а что дальше делал — нет. Мимо я прошла, домой торопилась, Лилечку без присмотра оставлять надолго не хотела.
— Да уж, — протянул я, — умеете вы удивить, Инна Сергеевна. Может ещё что вспомнили?
— Нет. Вроде бы нет.
— А вы уверены, что был именно Фёдоров?
— Ни в чём я не уверена. просто после всех этих допросов, расстройств, у меня в голове как включило.
— Когда Фёдоров, если это был он, выходил из машины, в руках у него ничего не было?
— Вроде нет. Я же сказала, торопилась я. Не обратила внимания.
— И куда пошёл, тоже не посмотрели?
— Нет. Но когда приезжают к нашему дому, то паркуются напротив, у нас стоянка хорошая. Места, где он припарковался, к другому дому относятся.
— Понятно. — протянул я.
— Расстроился?
— Нет, я же вам уже сказал. В любом случае спасибо за информацию. Если понадобится, можно будет ещё к вам приехать? Вопросы, они неожиданно возникают, а ответов требуют.
— Приезжай, Вячеслав. Я ведь решила постоянно в деревне пожить. И Лилечке здесь лучше. Я за лекарствами раз в две недели съезжу, и всё. Нет у меня больше дел в городе. Глядишь, и квартирку в наём сдам, лишние деньги появятся.
— Спасибо. В таком случае, до встречи.
— Всего тебе доброго.
29 июня 2019 года, кабинет старшего оперуполномоченного Фирсова Е.Ю.
С утра у Егора Юрьевича было одновременно и мрачное и приподнятое настроение. Мрачное — потому что пришлось весь вчерашний вечер и сегодняшнюю ночь работать по делу, к которому его вчера же и подключили — убийство Костомарова. Приподнятое — из-за наметившихся перспектив, надо сказать, денежных. Фирсову необходимо было лишь понять, как правильно разыграть появившуюся в его руках карту. Старый опер не был романтиком, понимал, что игр с деньгами не бывает, с ними всегда всё серьёзно. Налив себе большую чашку кофе и добавив в неё значительную долю коньяка, он погрузился в долгое раздумье — просчитывал не только варианты, но и, главное — риски. Взбодрившись и приняв окончательное решение, он достал из кармана телефон и набрал номер своего давнего, и очень (не просто очень, а ОЧЕНЬ) дорогого знакомого — Турчинова Сергея Витальевича. Номер, с которого звонил Фирсов, а также номер, на который он звонил, были оформлены на давно умерших людей. Финансовые вопросы опер привык решать конфиденциально, без посторонних. При этом он панически боялся личных встреч, опасаясь, что его раскроют. Прослушки он тоже боялся, но меньше, поэтому и пользовался телефоном. После третьего гудка, на той стороне подняли трубку.
