— Я… я … я не знаю.
— Зато я знаю. Фёдоров виновен, а если невиновен, то пускай с этим разберётся суд.
— Но это же в корне неверно.
— Что именно?
— Если и вы, и я не уверены в том, что Фёдоров убил Костомарова, то мы не можем направить это дело в суд.
— С чего ты взял? Очень даже можем. В наши функции входит проверка уголовного дела и направление его в суд. Если мы ошиблись, то суд в ходе рассмотрения дела укажет нам на это. Хотя у меня сомнений нет.
— Как же нет? Почитайте дело сами.
— Зачем? Всё, что мне необходимо я услышал — процессуальных нарушений следователь не допустил. С твоим мнением о невиновности Фёдорова разберутся служители Фемиды — Мамонтов любил ввернуть красивые фразы в свои речи.
— Но у него же есть алиби. Он разговаривал по телефону в момент убийства и находился в другом месте.
— Ты путаешь, Витя. Телефон Фёдорова находился в другом месте, сам же он мог находиться на месте убийства. Иных доказательств его алиби, как я понимаю, нет?
— Нет. Он отказался сообщать, с кем он говорил.
— Ну вот. — удовлетворённо констатировал Мамонтов.
— Олег Григорьевич, это неправильно, неправильно так работать. Из-за наших действий может пострадать человек, который, может быть, ничего не совершал.
— А если совершал? Запомни, нет, вернее, заруби себе на носу — по этому делу работало много людей и ни у кого из них сомнений в виновности Фёдорова не возникло. Неужели ты думаешь, что ты умней остальных?
— Нет, но все могут ошибаться.
— Хорошо, баран ты упёртый! — помощник прокурора стал выходить из себя. — Давай посчитаем. До тебя и меня к этому делу имели отношения сотрудники уголовного розыска. Ты думаешь они землю не копали, чтобы найти истинного виновника? — задал он вопрос и сам же ответил на него. — Уверен они её не копали, а перевернули, а потом просеяли через мелкое сито. Затем работал следователь, кстати, совсем не глупый: Семёнов умён и в своих действиях методичен и напорист как бетономешалка. Из твоих выводов следует, что и он ошибся? А почему, собственно? Простая арифметика говорит, что ты в меньшинстве.
— А если мы все ошибаемся? — вклинился в речь наставника Кривов.
— Витя, не перебивай. Даже если такое произойдёт, что маловероятно, у нас есть суд. Если мы допустили ошибку, то он её точно исправит.
— Мы же сами можем её исправить, направив дело на дополнительное расследование.
— Это дополнительная работа, которая не нужна ни нам, ни следователю, никому.
— Я не согласен, в этом заинтересован Фёдоров. Ваши слова наводят на мысль о том, что вы сами заинтересованы в том, чтобы Фёдоров сел в тюрьму. — Кривов сам испугался того, что сказал.
