— Не знаю.
— Хорошо. — мне понравился стиль моего подзащитного: он был спокоен, хладнокровен и, главное, немногословен. Осталось узнать, насколько он способен выражаться конкретно и содержательно при минимуме слов. — Степан, обстоятельства произошедшего, вернее, того, за что вы приговорены, в общем и целом, мне известны. Меня интересуют ваши ответы лишь на некоторые вопросы. Чтобы сэкономить время, я предлагаю диалог в форме вопрос-ответ? — и дождавшись утвердительного кивка, продолжил. — Где вы находились 28.06.2019 года?
— Далеко от места убийства.
— Поподробнее можно? Где конкретно были, в какое время и с кем?
— Это не должно относиться к делу. — Фёдоров-младший был неподражаем. — Я не обязан доказывать, что у меня имелось алиби. Следователь и прокурор должны были опровергнуть его наличие у меня.
— Так мы далеко не уйдём. Даже если вы что-то не хотите сообщать правоохранительным органам и суду, это не освобождает вас от исповеди передо мной. Мы же договорились?
— Договорились. В данном случае я просто откажусь отвечать на этот вопрос.
— Здорово. — меня эта ситуация стала веселить. В буквальном смысле слова. — Как же я буду вас защищать, если вы отказываетесь сообщить мне обстоятельства, которые исключают вашу виновность? — в ответ Фёдоров лишь пожал плечами. — Хорошо. Кому принадлежит абонентский номер +79215832190? С кем вы разговаривали, набирая данный номер 28.06.2019 года?
— С человеком, информация о котором не относится к делу.
— Вам не кажется, что я должен определять, что относится к делу, а что не относится?
— Вячеслав Иванович, ваши два вопроса и ответы на них никак не могут повлиять на то, виновен я или нет. Есть презумпция невиновности, следователь должен был доказать, что я находился на месте происшествия в момент убийства. Прокурор должен был представить суду доказательства моей причастности к убийству. Ни тот, ни другой этого не сделали. Уверен, апелляционный суд разберётся в ситуации, вам и господину Плотникову необходимо лишь найти нужные слова.
— Я знаю три таких слова: «Он не виновен». Достаточно? — моя интонация была такой, что только идиот не заметил бы сарказма.
— Видимо нет. — Фёдоров говорил спокойно, как будто издевался. При этом он понял мой сарказм, я был в этом уверен. — Ещё вопросы?
— Да, несколько вопросов у меня есть. — я понял, что Селезнёв ошибся в Степане, он далеко не слаб. Просто он живёт или хочет жить по другим законам. Таких ещё называет «себе на уме». — Как давно вы познакомились с Костомаровым, как часто у него бывали?
