Самым большим столичным разочарованием стало общежитие. Прежде Костику в общежитиях бывать не доводилось. Студенты, приехавшие учиться в Самарканд из районов, снимали квартиры или комнаты. Если уж у родителей хватило денег на то, чтобы устроить ребенка в медицинский институт, то уж на съем достойного жилья у них всегда копейка найдется. Студенческие общежития негласно использовались в качестве гостиниц для рыночных торговцев — не пропадать же комнатам попусту. Так что впечатлений об общежитиях Костик набрался из книг и фильмов. Воображение рисовало ему радужные картины вольного студенческого бытия, а, кроме того, аспирантам полагались отдельные комнаты.
Но полагались они в идеале. а в реальной жизни аспиранту Ива́нову объяснили, что «на всех вас отдельных комнат не напасешься». Так что, придется делить комнату с соседом и скажите спасибо, что только с одним — в Лумумбарии[4] аспиранты по четверо живут и не жалуются.
«Хорошо, пускай будет сосед, — подумал Костик, довольно легко сходившийся с людьми благодаря азиатскому воспитанию. — Только бы не храпел, а так вдвоем даже веселее». Малость обломанный в лучших надеждах, он приехал в общежитие на 11-ой Парковой улице и был сражен наповал увиденной картиной — стены обшарпанные, двери щербатые, потолок в пятнах, кругом грязища (не просто грязь, а именно грязища!)… В туалет вообще войти невозможно, такое впечатление, что последний раз его мыли еще при Брежневе. На пуховые перины и дубовую мебель Костик не рассчитывал, но надеялся получить что-то получше провисающего до пола пружинного матраса и стула на трех ножках. Стола в комнате не было, а шкаф представлял собой поставленный на попа ящик без полок и дверей. Вишенкой на этом гадостном торте стали проблемы с пищеварением у соседа, неплохого, в принципе, парня из Кишинева. Если днем сосед соблюдал приличия и освобождал кишечник от газов в туалете или на балконе, то во время сна делал это в комнате, которая к утру превращалась в подобие газовой камеры. Открытая форточка не спасала — едкие газы были тяжелее воздуха и потому стелились понизу, а открывать окно целиком опасались, потому что комната находилась на втором этаже и через раскрытое окно могли залезть воры. Такие случаи уже бывали, а одну студентку вор едва не изнасиловал (помешал сбежавшийся на крик народ).
Промыкавшись неделю в этом аду, Костик снял комнату в Выхино, на Самаркандском бульваре. Специально не искал — случайно совпало. Наконец-то хоть в чем-то повезло — хозяйка-пенсионерка согласилась пустить холостого мужчину и сбавила цену до пятидесяти рублей, потому что ей хотелось иметь под боком врача. Чуть ли не каждый вечер Костику приходилось выслушивать ее однообразные жалобы и повторять уже озвученные рекомендации, но это дело происходило под чай с печеньем да вареньем, так что за свои труды он получал довольно сытный ужин. Чаю и всего, что к нему полагалось, хозяйка Мария Александровна не жалела. Хорошая попалась бабка, что там говорить… Малость занудливая, но кто из стариков не имеет этого недостатка? Зато — чистюля-аккуратистка, все блестит-сияет, пылинки с лупой не найдешь. Костик вообще любил чистоту (дома приучили), а после общежития полюбил ее невероятно.
