Сразу же после Нового года, на втором месяце знакомства, влюбленные поселились в Никиной квартире. То есть, официально считалось, что Ника отселилась от родителей, потому что с Воронежской ей было ближе ездить на работу (на самом же деле разницы не было практически никакой), а Константин приходит к ней в гости. Ага — приходит! Как пришел однажды со своими пожитками, так и загостился… Маме и бабушке Константин о переезде не сообщил. Для них он продолжал жить в отдельной комнате уютного чистенького общежития на 11-ой Парковой.
Никины родители все понимали, но старательно прикидывались непонимающими. Собственно, отцу некогда было понимать — он с раннего утра до глубокой ночи мотался по своим объектам, а иногда пропадал на них неделями, если был аврал. Ника рассказала, что у ее прыткого папаши есть вторая семья в Бронницах, где давняя любовница воспитывает двенадцатилетнего Никиного братика.
— Мама об этом знает, но не возражает, — сказала Ника, смешно наморщив нос. — Лучше путь папаша ходит к одной здоровой женщине, чем станет таскаться по всяким сифилитичкам.
— Мудрая женщина, — похвалил Константин.
— Мудрая, — согласилась Ника. — При таком подходе папаша не может возражать против маминого романа с ее бухгалтером. Короче говоря, всем хорошо. И приличия соблюдены, и желания удовлетворены, и квартиру разменивать не нужно, и ребенка не травмируют…
— Какого ребенка? — не понял Константин.
— Меня! — рассмеялась Ника. — Шнурки убеждены, что их развод меня травмирует! Я только не понимаю как. Но предупреждаю сразу, что у нас с тобой такого не будет. Если надоедим друг другу, то мирно разойдемся. Окей?
— Окей, — ответил Константин, уверенный в том, что их взаимные чувства никогда не остынут.
25 декабря 1990 года, в католическое Рождество, Ника родила девочку, которую назвали Марианной в честь обоих бабушек — Марии, матери Константина, и Анны, матери Ники. Узнав о рождении правнучки, бабушка сменила гнев на милость — начала называть Нику по имени и передавать ей приветы (а прежде говорила «твоя» или «эта твоя»), прислала правнучке «на зубок» тысячу рублей, которую павловские реформы[7] превратили в ничто, а также выразила желание приехать в Москву, чтобы нянчить Марианночку. Мысленно содрогнувшись от такой перспективы, Константин заверил бабушку, что они с Никой замечательно справляются, а, когда нужно, то приходит на помощь теща. Соврал совсем немного — теще, руководившей магазином «Океан» на Авиамоторной улице, некогда было заниматься внучкой, но зато она подыскала счастливым родителям замечательную няню Ольгу Григорьевну, ветерана ведомственного железнодорожного детского садика, и взяла на себя оплату ее услуг. Причем, платила так щедро, что Ольга Григорьевна была готова работать без выходных, да еще и на ночь оставаться, когда попросят (ночью и по выходным оплата была двойной).
