Буало-Нарсежак. Том 1. Ворожба. Белая горячка. В очарованном лесу. Пёс. | страница 98
Не знаю, увидимся ли мы, дорогая Ронга. Но помните: я храню к вам живейшую благодарность. Вы помогли мне так, что я этого никогда не забуду. Спасибо. Я быстренько кончаю письмо, потому что слышу шаги Франсуа наверху. В эту субботу он, как обычно, уезжает в Нант. Там он делает покупки, пополняет свою аптечку и ходит в кино. Он любит это маленькое путешествие, и я от души желаю, чтобы он вернулся к своим старым привычкам. Ему и в голову не приходит, что я что-то знаю. И пусть не приходит никогда. Он будет со мной словно прощенное дитя. Пишите мне иногда, Ронга!
Сердечно ваша
Элиана.
— Погоди, Франсуа. Я приготовлю список покупок. Мне нужна мастика. В Бовуаре она слишком дорогая. Потом два карниза для штор. Размеры я написала. И потом — ты увидишь — пять-шесть мелочей… Простись со мной, Франсуа, поцелуй меня… Ты бы мог и побриться. А что это за толстый конверт?.. Готова поспорить, он с деньгами! Нет? Вечно у тебя тайны! Не возвращайся слишком поздно… Я приготовлю к ужину сюрприз. Счастливо, Франсуа, милый! Ты так часто общаешься с бессловесными тварями, что и сам разучился говорить! Ну и пусть! Я люблю тебя таким, какой ты есть… Поезжай быстрее… А я буду тебя ждать…
БЕЛАЯ ГОРЯЧКА[3]
Постукивая молоточком по моим суставам, Клавьер приговаривал:
— Не блестяще, не блестяще…
Я глядел на его гладкий сияющий череп. Полностью лишившийся в свои тридцать пять лет шевелюры, он походил на состарившегося ребенка. Обследовал он меня не торопясь, подобно механику, дотошно осматривающему потерпевший аварию автомобиль.
— Пьешь много?
— Когда как.
— А в среднем?
— Что ж… поутру немного скотча, чтобы взбодриться. Потом иногда часов в десять, если устанешь. После обеда — само собой. Ну а уж к вечеру…
— Студентом, если мне не изменяет память, ты был повоздержанней.
— Да. Я начал пить с тех пор, как сошелся с Марселиной. Уж скоро два года.
— Вытяни вперед руку, ладонь распрями.
Напрасны были мои усилия — пальцы дрожали.
— Ладно… Отдохни, расслабься.
— Вот расслабиться-то я и не могу, старина… Как раз потому я и пришел к тебе.
— Приляг.
Он стянул мне руку тугой черной повязкой, подкачал воздух резиновой грушей.
— Да-а, если с таким давлением будешь продолжать в том же духе, тебе крышка. Работы много?
— Хватает.
— А я думал, в строительном деле сейчас застой.
— Ты прав. Но приходится крутиться.
— Тебе надо отдохнуть. Хотя бы пару недель. И даже…
Он уселся на краешек стола и закурил сигарету.
— Полежать бы тебе в клинике.
