Я молча провожаю глазами угодья: поля кукурузы, подсолнухов, пшеницы... что простираются до самого горизонта. Всё это богатство будет принадлежать мне. Если Родион ничего не придумает, разумеется.
Нелюбимый сын отхапал себе состояние. Сказка о Коте в сапогах в реальности. Кто бы об этом мог заикнуться, когда меня выставили из дома с рюкзаком и билетом на самолет?
Машина поднимается на холм, и перед нами открывается вид на хутор. Четыре улицы, двести домов с усадьбой Мироновых в центре. Еще мой дед перекупил ее у одной некогда богатой семьи и перестроил. Я зачем-то делаю фотографию на память, словно продавать буду уже завтра.
Пашка сбавляет скорость.
— Какие планы на день? Может, в станицу сгоняем? — спрашивает он. — Еще кого-нибудь спасем, — добавляет тише, стреляя в меня острым взглядом.
— Завтра уже, — отвечаю. — Больше двух фей в день Злата мне не простит.
Он ждет, что попрошу ничего никому не рассказывать, но я решаю оставить этот момент на его усмотрение.
Детьми мы часто дрались, а когда подросли — защищали друг друга от пацанов из станицы. Бегали на реку рыбачить, катались на лошадях, охотились и, конечно, впахивали. У отца с этим строго. Я уехал десять лет назад, все эти годы мы не общались.
Пашка то и дело бросает на меня оценивающие взгляды, думая, что я не замечаю.
Не представляю, каким он стал, как и он ничего не знает обо мне. Как часто бывает при встрече с друзьями детства, мы невольно начинаем вести себя на тот возраст, в котором пути разошлись. Лет на семнадцать в нашем случае.
— О, у нас гости? — спрашивает Павел. — Это к тебе?
Я прищуриваюсь. Возле дома моего детства — неуклюжего, громоздкого особняка — припаркована машина. Черный спортивный «Лексус», вокруг которого трется молодежь, заглядывает в окна.
— Вряд ли гости: машина новая, даже колёса чистые.
— Точно. Ты решил себе сделать подарок? Правильно! — наигранно весело выплевывает слова Пашка, с трудом скрывая отвращение.
Я сжимаю зубы.
Едва «Солярис» останавливается, выпрыгиваю на улицу и подхожу к «Лексусу». Навскидку лямов шесть-семь. Агрессивные фары, кричащее литье. Красные кожаные сиденья и вовсе приводят в бешенство. Насмешливые взгляды местных копьями летят спину.
Отец презирал комфорт — подобных машин на его территории отродясь не было. Крузак, на котором батя обкатывал свои владения, был куплен еще до моего отъезда. И с годами, насколько мне известно, старик Миронов становился лишь жестче.
Дверь распахивается, и из усадьбы выбегает Злата в длинном летящем платье. Увидев меня, она спешит навстречу. Веселая и счастливая. Кидается на шею и обнимает.
