Арнау и Гиамон выпили, стараясь вести себя так же, как и Маргарида, но закашлялись и с полными слез глазами бросились искать воду. Быстро охмелев, все трое начали смеяться без причины — для этого им было достаточно посмотреть друг на друга, на кувшин с вином или на толстый зад Эстраньи.
— Прочь отсюда! — крикнула кухарка, услышав насмешки детей.
Дети, весело смеясь, бегом бросились из кухни.
— Тсс! — зашикал на них один из рабов, стоявших у лестницы. — Хозяин не разрешает детям здесь находиться.
— Но… — начала было Маргарида.
— Никаких «но»! — повторил раб.
В этот момент спустилась Хабиба, чтобы взять еще вина. Минуту назад хозяин посмотрел на нее горящими от гнева глазами, потому что один из гостей захотел налить себе вина, а вытекло только несколько жалких капель.
— Смотри за детьми, — напомнила Хабиба рабу, проходя мимо него. — Вина! — крикнула она Эстранье, не успев еще зайти в кухню.
Грау, боясь, что мавританка принесет обычное вино вместо того, которое следует подать, поспешил за ней.
Дети перестали смеяться и, оставаясь у лестницы, с любопытством смотрели на беготню, в которую внезапно включился сам хозяин дома.
— Что вы здесь делаете? — спросил Грау, увидев их рядом со слугой. — А ты? Что ты здесь стоишь? Иди и скажи Хабибе, что вино должно быть из старых кувшинов. Запомни: если перепутаешь, я с тебя шкуру спущу. Детей — в кровать!
Слуга бегом бросился в кухню.
Дети смотрели друг на друга, дурашливо гримасничая; их глаза искрились от выпитого вина.
Когда Грау снова побежал вверх по лестнице, они громко расхохотались.
«В кровать»? Маргарида бросила взгляд в сторону двери, открытой настежь, поджала губы и сделала большие глаза.
— А дети? — спросила Хабиба, когда снова увидела слугу.
— Вино из старых кувшинов… — забормотал он.
— А дети? — повторила она.
— Старые. Из старых… кувшинов.
— Где дети? — настаивала Хабиба.
— Хозяин сказал, чтобы ты шла укладывать их спать… — Он запнулся. — Из старых кувшинов, да? С нас спустят шкуру…
Барселона праздновала Рождество, город оставался пустынным, пока люди не пошли на полуночную мессу, чтобы принести жертвенного петуха.
Лунная дорожка, отражавшаяся в море, была похожа на улицу, которая тянулась до самого горизонта.
Дети сидели на берегу и все трое смотрели на серебристый след, сверкающий на поверхности воды.
— Сегодня никого не будет здесь, у моря, — тихо произнесла Маргарида.
— Никто не выходит в море на Рождество, — добавил Гиамон.
Оба повернулись к Арнау, который покачал головой.
