Экономика находилась в кризисе, с прилавков исчезли товары – в результате вчерашняя супердержава была вынуждена с благодарностью принимать гуманитарную помощь от других стран. В обществе, потерявшем веру в себя и чувство гордости, сложилась криминогенная ситуация. Люди перестали быть отзывчивыми и чуткими друг к другу, распространение получила идеология личной наживы любой ценой – возросло количество убийств.
В стране с населением приблизительно в сто сорок миллионов человек в год регистрировали более сорока тысяч убийств. Тем временем в чуть менее населенной Японии в год насчитывалось немногим более одной тысячи – полагаю, если вдуматься в эти цифры, можно представить, какой хаос царил тогда в российском обществе.
Когда люди перестают быть частью общества, наступает деградация политического строя, расцветает коррупция. В сложный для страны период, когда государственная собственность распродавалась частным лицам и предприятиям, а валюта стремительно девальвировалась, небольшая группка людей, приближенных к политике, монополизировала все имевшиеся в стране ресурсы. Человек, служивший инженером в Гидрометеорологическом научно-исследовательском центре, в течение нескольких лет завладел половиной российского состояния. Такие истории, похожие сегодня на байки, тогда были реальностью.
Денно и нощно – и это не фигура речи – я рассказывал о тех потрясениях, которые происходили в российском обществе. С одной стороны, эта работа приносила мне удовлетворение, но порой вызывала и отвращение, ведь получалось так, что я зарабатываю на чужом несчастье.
Все это время я подсознательно думал о том предсказании, которое услышал от Гергиева: «Россию с колен поднимет культура». Размышляя над этим, я заметил, что даже люди, явно страдавшие от нехватки продуктов питания, действительно стекались в театры и концертные залы, которые продолжали работать как ни в чем не бывало. В Москве, помимо таких всемирно известных театров, как Большой или МХАТ, существует еще более пятидесяти сцен и концертных залов. И все они отнюдь не пустовали.
Особенно меня удивило обилие поэтических вечеров. И хотя это была просто декламация авторских стихов со сцены, не предполагавшая ни декораций, ни какой-либо драматургии, люди до отказа наполняли залы, чтобы услышать знаменитых поэтов. На меня это тогда произвело большое впечатление: народ буквально хлебом не корми, но поэзию – подавай. Видя все это, я даже подумал, что пророчество Гергиева вполне может сбыться, однако картина политико-экономического кризиса пошатнула мою уверенность.
