, разлившись, наполнила утренний воздух терпким запахом. В сумеречном сыром лесу поднял голову Охотник Ошосси
[30] – и, повинуясь его улыбке, тысячи радужных птиц захлопали крыльями. Шипя и перекатываясь жемчужной пеной, расступились океанские волны, – и Йеманжа, Звезда Моря, поднялась над водой в одеянии из пенных кружев и водорослей. Хромая, спешил навстречу ей из влажного леса колдун и знахарь Осаин: аромат листьев и трав покрывалом тянулся за стариком. Следовал за ним, стуча палкой, молчаливый и всегда сердитый Обалуайе
[31] – урод в соломенной накидке. Сияющий край солнца показался из-за холмов Баии – и радуга Ошумарэ
[32], как благословение, раскинулась над ними. Рассыпались бузиос
[33] Нана Буруку, предсказывая судьбу, и, вглядываясь в узор из ракушек, Нана странно улыбнулась. Проснулся рядом с ней её муж Ошала, отец всех ориша. Отчаянный крик Ошун смешался с тихим лукавым смехом, – и Эшу Элегба открыл ворота для ребёнка ориша любви.
…– Пропустите меня! Пропустите меня скорей! Да разойдитесь же! – Мать Шанго взлетела по лестнице, прыгая через ступеньки, как девочка. На ней была надета застиранная голубая ночная сорочка, а на плечи наброшена чёрная куртка батальона ВОРЕ[34], доходившая доне Жанаине до колен. Впрочем, ни один из членов банды «Молнии Шанго», сгрудившихся на лестничной площадке, даже не усмехнулся.
– Парни, вы с ума сошли? Вы-то тут зачем? Во всём Бротасе не нашлось ни одной женщины?! Камилу! Что здесь, чёрт возьми, происходит? Где твоя жена?
– София уехала к матери в Бонфим, дона Жанаина, – отозвался высокий негр, аккуратно прислоняя к стене автомат. – Как нарочно, выбрала время! А дона Ошун так вопила на весь квартал, так что мы все на всякий случай… вот.
– Где мой сын?
– Шанго никого не впускает. Но не волнуйтесь, Мануэл и Жукас уже пошли за врачом, разбудят сеу[35] Варгаса с Пираитинга…
– Мальчик, да что они знают, эти врачи? – Жанаина решительно шагнула к двери. – Шанго! Открой, это я! Сын, впусти меня немедленно! Или хочешь, чтобы я расстреляла замок?! Камилу, сынок, дай-ка мне сюда свой автомат…
Внезапно мать Шанго умолкла на полуслове. На тёмной лестнице наступила тишина, в которой отчётливо послышался сердитый и низкий писк ребёнка.
– Матерь Божья… – пробормотал негр Камилу, осеняя себя крестом, а следом – ритуальным жестом во славу Йеманжи. Его друзья повторили эти движения. Жанаина с силой толкнула дверь – и попятилась.
Дверь отворилась. На пороге стоял Шанго. Его майка, его джинсы, его руки были в крови.
