— Вот, раньше-то… Задери их комар за ногу! Раньше — всё было чинно, мирно. Никто порядка не нарушал. А ноне? Тяжкие времена. — Что не день — то новые проказы… Что не день то всякие ужасти. Не мытьем, так катаньем донимают. Уже зла не хватает на этих христопродавцев!
— Верно… Нехристи! Сие не доброе дело задумали! — снова решительно поддержал его друг по несчастью. Он тут же перекрестился — опасаясь призвать к ночи нечистую силу. — Стращать их некому! Иш, чаво удумали, аспиды? Своевольничают! По ночам бродють с мешками денег. Добрым людям спать не дают. И вообще — я, пожалуй, домой пойду — подальше от греха. А то мало ли, чаго обернется? — Собеседник произнес последнею фразу и решительно пошел дальше по своим делам.
* * *
Начинало смеркаться. Солнце сперва упало за кресты трехглавого храма, а потом начало медленно тонуть за длинным, московским забором. Улица была пустынной. За оградами громко брехали собаки, да изредка слышалось мычание коровы или гогот гусей. Малиново гудели колокола над городом и его окрестностями. Пахло навозом, сеном, соломенным дымом, хлебом и конечно ладаном.
Где то в дальнем переулке Китай-города, возле гостиного двора из царева кабака доносились пьяные выкрики, забористая ругань и разудалые песни бражников с дудками, сопелями, волынками. Были заметны «озорные горожане» собирающиеся на гуляние…
Кабы бабе калача, калача,
Стала б баба горяча, горяча.
Кабы бабе молока, молока,
Стала б баба молода, молода…
Пришелец шел по узенькой протоптанной дорожке, насвистывая неизвестную мелодию. По пути он часто останавливался, спрашивал у редких прохожих как пройти в Земляной город. Алексей явно не ожидал, что в этом времени все москвичи внимательные и отзывчивые люди. Все местные. Все знали, куда и как пройти. Каждый встречный сосредоточенно выслушивал его вопросы. Вежливо просил повторить, если что-то не понимал. А потом подробно объяснял, как добраться в указанное им место. После рассказа о дороге «Бесстрашному гостю» долго смотрели в спину, убеждаясь, что приезжий идет верно. А порой его даже крестили в след, оберегая от лихих людей и сглаза. А может быть, просто прощались. Кто их добрых людей из Москвы поймет…
— У них, что? Совсем с бандитами плохо? — путник расстраивался всё больше и больше, наматывая круги по вечерним улицам. — Или сегодня постный день? Может рекламный слоган не удачный? Или кричать нужно громче? — Рязанцев остановился. Огляделся. — Еще полчаса погуляю, а там совсем стемнеет. Вот-вот караульные перекроют улицы рогатками. Придется идти домой. Есть уже хочется, да и баиньки пора. — Пришелец сглотнул слюну, вспоминая какие вкусные пироги у Прохора. А какая мягкая перина!
